На безымянной высоте

СБИВЧИВЫЕ ДАННЫЕ

О памятном для старшего поколения наших граждан зенитном успехе Родины Октября – уничтожении американского самолета-разведчика U-2 на запредельной высоте 20000 м над Свердловском – вспоминает соавтор деяния М. Р. Воронов. Михаил Романович (1917 г.р.) – бывший фронтовик, в 1960-м командовал ракетным дивизионом ПВО, и своими откровениями делился с журналистом, уже будучи 95-летним ветераном. Слово М. Р. Воронову:

«В тот солнечный день Первомая вдруг объявили тревогу. Я, признаться, был уверен, что учебную. Месяцем ранее американский U-2 над среднеазиатскими республиками пролетел и ушел невредимым. Тогда много погон и лампасов было сорвано – ну, думаю, теперь начальство усердствует. Ф. Г. Пауэрса вели от самой границы, передавая из одной зоны ПВО в другую. Для Фрэнсиса Гарри это был 26-й разведвылет над СССР – считай, рутина. У нас ничем не могли его достать.

Я засек американца еще над Челябинском, доложил на КП. Вдруг оттуда команда: «Пуск!» Я своим тоже: «Пуск!» Офицер наведения вопросительно так на меня глянул: что, действительно? Раньше у нас боевых стрельб не было, только наведение отрабатывали. В общем, я сдублировал команду. Помню, ракета со старта красиво в горизонт ушла…

По регламенту я через 6 секунд должен вторую ракету отстреливать. Даю: «Пуск!» - отказ старта. Третьей ракете – «Пуск!», снова отказ. Меня пот прошиб. Слежу по экрану – две точки сходятся: ну, родимая, выручай. Сошлись, и экран зарябил помехами. А в теории попадание должно дать вспышку. Но я в машине сижу, не вижу, а с неба уже самолетные обломки сыплются, и Пауэрс парашют раскрыл. Наконец, солдатик прибежал, рассказал. Я на КП доложил, а мне: «Это он, сволочь, контейнер с мусором сбросил, имитирует! Продолжать поиск цели!» Опять ищу. Пропал самолет!

А в это время авиационное начальство, ни с кем не согласовав, поднимает вдогонку два МиГ-19, чтобы наверняка отыскать цель. Те ничего не увидели, но начальство упорствует. Вдруг из соседнего зенитного дивизиона на КП доклад: «Веду цель!» Это они те МиГи засекли. Комполка доложил в штаб армии. Оттуда незамедлительно решение: «Своих перехватчиков в воздухе нет. Поразить цель!»

Вот так. Авиация и ПВО – это разные ведомства! В общем, первой же ракетой МиГ и достали. Пауэрс успел катапультироваться, а наш летчик – нет…»

МОЙ НЕСКАЗАННЫЙ СЛЕД

Итоги расследования знаменитой катастрофы гагаринского УТИ МиГ-15, случившейся 27 марта 1968-го над местечком Новоселово близ Киржача во Владимирской обл., не обнародованы до сих пор. Результаты экспертизы останков первого космонавта, его инструктора полковника В. Серегина и их машины засекречены тоже. Чему имеются особые причины, по мнению А. Е. Акимова (1928 г.р.), бывшего сотрудника контрразведки СМЕРШ и «непростого» телемастера. В свое время Александр Егорович был абсолютным чемпионом СССР и первым чемпионом Европы по радиопеленгации (спортивно-технической дисциплине, именуемой «охота на лис»). С 1968-го он числился при Хозяйственном управлении Совмина СССР в должности старшего телемастера, обслуживал первые отечественные «Рубины» - телевизоры для кремлевской элиты. Мама А. Е. Акимова с 1930-х тоже работала в Кремле старшей сестрой-хозяйкой. Так что их семья – далеко не люди с улицы.

…А теперь осведомимся, что Александру Егоровичу было известно о разбившемся гагаринском МиГе. Ниже – его откровения перед журналисткой из их беседы, состоявшейся в 2011 году. Акимов рассказывал тогда:

«Я родом из того самого Новоселова. Около церквушки, где меня крестили, их самолет и разбился. В роковой день, 27 марта, мой брат Михаил, живший в Новоселове, встретил на улице соседа-фронтовика. За беседой у калитки оба услыхали, как над их головами что-то хлопнуло, потом раздался взрыв. Подняли глаза – с неба на них обломки летят. Оба еще подумали, что война началась – тогда все еще помнили, как оно бывает. Конечно, они сначала не знали, что это был за самолет, но что в него попала ракета – у обоих сомнений не возникло.

Я был в Москве. Когда по радио передали, где именно разбился Гагарин, сел на свой мотоцикл «Урал» и помчался к родным. Там уже оцепление. Командовал всем герой Советского Союза Николай Каманин. Я подошел к одному из офицеров, разъяснил, где работаю, и мне разрешили пройти за ограждение.

…Я увидел, что правое крыло истребителя срезало березки, что его хвост ушел глубоко в торфяную яму – места у нас болотистые. Яма уже до краев заполнилась водой, а метрах в 15-ти, не долетев, валялось правое крыло и колесо от шасси. Левого крыла нигде не было. Я постоял, помолчал, вернулся обратно – разумеется, ничего не взяв с того места: за мной наблюдали.

Солдаты обходили дома, расспрашивали местных: кто и что видел, кто унес домой обломки – те деревенским прямо на головы сыпались. Люди все честно рассказывали. За несколько дней все «вещдоки» были у народа изъяты и увезены.

А брат моей жены, Слава Горчаков, поднял обломок возле поля, недалеко от деревни, и его в это время никто не видел. Слава был неболтливый. Схватил обломок – и бежать. Дома сразу отдал его мне – от греха подальше, а я уже отвез в Москву…

Я ведь служил в СМЕРШе, понимал: меньше говоришь – целей будешь. Чувствовал – история эта мутная, и связывать себя или родных с ней не стоит: неспроста ведь солдатики ходили по полям с миноискателями – собирали части взорвавшейся ракеты. Мне не нужны были проблемы. Но и выбросить такую историческую вещь я не мог. Обломки я припрятал на Старой площади, в Совете Министров, в моем рабочем столе – это было самое надежное место.

…В том же году, будучи в отпуске, я снова поехал в родные края. И как-то встретил там, возле продуктовой лавки, двух офицеров-ПВОшников. Они ехали в местечко Дубки в 12-ти километрах, в свою часть. Офицеры изрядно под хмельком были, спорили о чем-то. Я навострил уши: речь шла о некой «ракете, которая попала». Видно было, что эти люди страшно переживают, в чем-то каются, и что такой разговор не новый и по-трезвому он не ведется.

Я решился, подошел и спросил: не о Гагарине ли тема? И они мне признались: да, о нем… Сбили первой из двух выпущенных. Но сами не виноваты: им была дана команда. А вдруг бы это самолет-разведчик летел, как Пауэрс в 1960-м? Ведь на истребителе Гагарина в том полете отчего-то не работал прибор-автоответчик «свой-чужой», и идентифицировать самолет не удалось…

Вскоре я узнал, что ту часть ПВО в Дубках спешно расформировали, а личный состав ее перенаправили по иным местам службы».

…Кстати, семьи А. Е. Акимова и Ю. А. Гагарина в Москве были прописаны в одном и том же доме. А их дети, Лена Акимова и Галя Гагарина, играли в одной песочнице. Но со вдовой космонавта Валентиной Ивановной сосед Александр Егорович ни разу не заговорил о гибели ее мужа. Что бы это дало? И зачем?

по материалам: А. Рекеды, Е. Сажневой