Первый бал. Первая любовь. Первая трагедия

В техникуме шел осенний бал. Для первокурсницы Ани (имена изменены) это была первая нешкольная дискотека, и она себя чувствовала, как Наташа Ростова на своем первом выходе в свет: ей все нравилось. Новые собственные джинсы нравились, она в них нравилась, нравился размах, с которым проходила эта молодежная вечеринка. А особенно - Максим. Собственно, ради него она пошла не только на этот вечер, а и в техникум вообще. Они учились в одной школе, Максим был на год старше, и Аня, напрочь забыв свои мечты о карьере юриста, поступила вслед за Максимом в его техникум. Их отношения еще не определились словом "встречаемся", но все к тому шло. Нынешний вечер, надеялась Аня, станет решающим. Она это чувствовала.

ПЕРВОЕ СВИДАНИЕ НА ТРОИХ

У каждого из нас было первое свидание. У кого-то - настоящее, романтическое, с цветами и мороженым в кафе. У кого-то - скомканное, непонятное, о котором-то и не вспомнишь сразу. Для Ани тот вечер был настоящим свиданием - без цветов, зато с первой подаренной шоколадкой, первым поцелуем и первым "Кагором", выпитом у озера Михайловское. Одно только не вписывалось в рамки этого долгожданного вечера - друг Максима, который неожиданно подсел к ним. Друг был старше и через время взял инициативу на себя - пригласил всех в гости. "Холодно, здесь делать нечего, пить нечего. А у меня посидим с пивом". Первый тревожный колокольчик тихо зазвенел где-то глубоко в сознании, но Аня попробовала себя успокоить, и у нее получилось. Аргументы были "железные" - друг живет недалеко, телефон имеется, родителям можно перезвонить и отпроситься еще на час. А главное - Максим так этого хотел!

Через время они уже сидели на кухне, где вместо пива оказалась водка, которую Аня попыталась немного попробовать. Водка не понравилась, и весь остаток вечера тоже. Максим пьянел, быстро, нес какую-то чепуху, а Андрей все настойчивее приставал к притихшей Ане. Когда она, наконец, поняла, что из этой ситуации надо выбираться, оказалось, что управлять ею она не может.

ВОПРОСОВ МНОГО, ОТВЕТ ОДИН

Любой взрослый человек (да и не только взрослый) может легко представить, что произошло дальше. Дальше была драма, которую мы привычно называем "Сама виновата". Зачем к озеру пошла? Зачем джинсы такие соблазнительные одела? Зачем "Кагор" пила? Зачем с двумя парнями в незнакомую квартиру шла? На такие серьезные вопросы наивный и единственный ответ: "Люблю Максима" кажется детским лепетом. Полуребенок Аня сопротивлялась с недетской отчаянностью. Она верила, что если только разбудит криком своего Максима, он убьет на месте этого изверга, подонка Андрея - потного, полупьяного, с какими-то безумными глазами.

Максим проснулся через час не от криков, а от истерики, в которой билась Аня. Он увидел засыпающего полуголого Андрея, рыдающую Аню, увидел обнаженное плечо своей подруги, разорванную джинсовую блузку и пошатываясь пошел ее утешать. От ужаса, омерзения, от вида Максима и его прикосновений Ане стало плохо. Очнулась она в ванной комнате - Максим брызгал водой в лицо и заодно приходил в себя сам.

ВОРОШИЛОВСКИХ СТРЕЛКОВ НА ВСЕХ НЕ ХВАТИТ

Эта грустная банальная история могла закончиться по-разному. Андрей и Максим могли сесть в тюрьму; родители потерпевшей и насильника могли "договориться". Бывают такие варианты, как в фильме "Ворошиловский стрелок", где за поруганную внучку мстит старый вояка, отстреливая у обидчиков их "орудия" насилия.

История же Ани закончилась очень тихо - она никому ничего не сказала. Только своей самой близкой подруге. Та - своей маме, а мама - мне...

Прошло уже почти два месяца. Угроза, что Максим разболтает друзьям, миновала - он боится смотреть в сторону Ани, явно не хочет вспоминать тот вечер и ее саму заодно. Угроза беременности также прошла. Осталась одна угроза - жить с душевной раной, последствия которой могут быть самые разные.

Ане сейчас очень плохо, очень. Ей не хочется учиться в этом техникуме, не хочется думать о новом годе и о вечере, к которому начинают готовиться все девчонки. Иногда ей не хочется жить. А я не знаю, чем ей помочь. Я даже боюсь на разговор ее позвать - ведь она уверена, что тайна ее остается только ее болью.

А ведь я так много бы смогла ей рассказать! О том, что фразу "женщина сама этого хочет" или "расслабься и получи удовольствие" придумали недоумки, оправдывая мужскую несдержанность. О том, что такие трагедии - скрытые от милицейских протоколов и родительских ушей - происходят значительно чаще, чем мы думаем. О том, что по данным социологов 60% женщин в мире хотя бы раз в жизни стали объектом сексуального насилия и из них только 4,7% обращались в правоохранительные органы...

Я надеюсь, что Аня прочтет эту статью и, возможно, узнает в ней себя, хотя я постаралась завуалировать ситуацию. Прочтет и поймет, что жизнь, несмотря ни на что, продолжается. Поймет, что прежде всего надо выговориться, поплакать на плече у мамы, а потом - у подруги. И мама поймет, как бы больно и страшно ей ни было.

А потом, если не спасет от разъедающей боли и мамино плечо, можно взять билет до Донецка и с любимой подругой съездить в кризисный Центр. Съездить для того, чтобы твою беду, твою проблему разделили люди, которые умеют это делать по долгу службы и зову сердца.

Да, мы не привыкли обращаться к специалистам в своих сложных житейских ситуациях. Мы больше привыкли давиться слезами в подушку, прокручивая в измученной памяти одно и то же. Мы больше привыкли винить себя и уповать на доктора-время. Трудно преодолеть барьер и рассказать о проблеме постороннему человеку. А непосторонним сказать нельзя... Аня находится в этом тупике уже третий месяц. Ее нравственное здоровье расшатывается и, судя по всему, время лечит слишком медленно.