Неуютный пьедестал

ЭТО БЫЛО НЕДАВНО, ЭТО БЫЛО ДАВНО

Сегодня любой осведомленный человек знает, что профессиональный бокс - это сфера, где вращаются миллионы долларов и царят незыблемые (писанные с неписанными) каноны. А еще каких-то полтора века назад многое было иначе. Меккой упомянутой дисциплины тогда являлась ее же колыбель, то есть Англия, куда заокеанские соискатели лавров наведывались для утверждения в правах.

Как демонстрация бытовавших нравов и обычаев характерен первый бой за мировое чемпионство, который назрел в 1860 году. Отметим, что эпоха та была уже достаточно просвещенной: 7 лет оставалось до изобретения динамита, 10 - до рождения вождя мирового пролетариата, и по Европе уже давно бродил в своих обносках марксистский призрак коммунизма.

Но спорт, о котором речь, еще только формировался. Опыта больших соревнований не существовало, залов для них - тоже. Не было ни федераций, ни оргкомитетов, а присуждаемое звание являлось зеркалом общественного мнения.

Итак, в апреле на Британские острова заявился из Америки некто Хинан и бросил вызов здешнему любимцу Сайерсу. Возникший ажиотаж обещал немалую толпу зрителей, полиция настраивалась разгонять возбужденное скопище, а потому схватку назначили вне Лондона. Ее местом выбрали окрестности Фарнборо, где ныне проводятся знаменитые авиасалоны.

Призовой фонд в $ 1000 собрали из взносов зрителей-аристократов, а конечную шлифовку мастерства участ-ники довершили на мешках с песком втайне от чужих глаз: один - в дровяном сарае, второй - в овине.

Утром в назначенный срок от вокзала Лондон Бридж отошли два состава - первый в истории спецмаршрут болельщиков. У Фарнборо толпа пешком двинулась к лесной опушке, и плебсу демократично соседствовали чиновники, офицерство, служители муз и даже политики.

Деления бойцов на весовые категории тогда не существовало, и гость, ирландец по крови, оказался на 20 кг тяжелее и на 16 см выше. А вдобавок - на 9 лет моложе хозяина-британца.

Запредельные страсти боя охватили всех присутствующих. Хруст ударов тонул в кошачьей музыке толпы. В перерывах секунданты ведрами отливали подопечных, разнесенных по углам волоком. Сломанная рука британца висела плетью, запухшие глаза ирландца едва давали обзор.

В 37 раунде, когда Сайерс повис горлом на шнурах, Хинан в беспамятстве принялся душить его канатом. Подоспевший судья выхватил нож и рассек удавку. Взревевшие зрители хлынули на ринг в жажде справедливости, скользя и падая на мокрой траве.

Вынужденный перерыв наградил боксеров желанным отдыхом, во время которого арбитр (случайно или благоразумно) куда-то пропал. Остаток поединка судило вече болельщиков, терпение которых иссякло, когда невменяемый и ослепший ирландец начал, вместо партнера, бить личного секунданта.

Результат сражения, бушевавшего 2 часа 20 минут, уважаемые джентльмены объявили ничейным, а награду в $ 1000 разделили между спортсменами пополам.

Бой, в котором англичанин рушился на землю 25 раз, а гость -16, оба запомнили на всю жизнь, поскольку так и не оправились от увечий. Сайерс больше никогда не выходил на ринг и умер через 5 лет, не достигнув сорока. Его партнер по кровопролитию в Фарнборо этот мир оставил 38-летним.

Правда, о заокеанском участнике драмы еще вспомнили, когда его разведенная жена, циркачка Ада Менкен, завела в Европе бурный роман с Александром Дюма-отцом. Из-за красавицы писатель совершенно потерял голову, став жертвой злословных сплетен. Любовь 65-летнего мэтра и 33-летней вольтижерки цвела год, пока не была оборвана внезапной смертью бывшей госпожи Хинан.

МАЛЬЧИК-АКРОМЕГАЛЬЧИК

До сих пор все соперники, достававшиеся братьям Кличко, уступали им по габаритам. Что же было бы, случись обратное? А быть могло что угодно.

Рассмотрим исторический прецедент. В 1906 году неподалеку от Венеции родился деревенский мальчуган - Примо Карнера. Время показало, что судьба наградила ребенка особым свойством развития - акромегалией: некоторые части тела, особенно конечности, достигли на редкость больших размеров. К 20 годам Примо имел 206 см роста, 125 кг веса и 57 размер обуви.

Как правило, выше некоторой границы избыточные габариты и масса тела уже не являются преимуществом. Физиологи констатируют у гигантов замедленность рефлексов, недостаточную координацию, а нередко - и ослабленность психического развития. Вопрос лишь в том, где эта незримая граница пролегает. Но в случае с Примо, наверное, был достигнут оптимум - его дарования выделялись и масштабом, и качеством. Юный гигант подвизался в бродячем цирке, где значился как "Страшный Джованни - чемпион всех Испаний" и на потеху зрителям весело поднимал самого толстого из них. А повзрослевшего уникума привели в боксерский зал, откуда началась его настоящая карьера.

Через шесть лет, уже в США, апеннинский Голиаф стал мировым чемпионом (правда, выручив за свой титул едва $ 360 - таковы издержки жанра!). Фашистская Италия вознесла на щит дитя своей земли, а Муссолини назвал героя "сыном Дуче".

Но антропологический гимн оборвался на верхнем "ля": в июне 1934 кумира низвергли с Олимпа, и сделал это американский еврей Макс Баер. Как в легенде об ахиллесовой пяте, чемпион в начальном раунде, упав, вывихнул щиколотку. А потом атлетичный соперник, издеваясь и дразня, жестоко добил гиганта. Обиду поражения усугубил факт, что со временем самого Баера, точно ядрами, разбомбил негр Джо Луис, похоронив остатки расовых теорий.

Звезда Карнеры погасла безвозвратно. Сколько-то лет он зарабатывал, участвуя в представлениях по кэтчу, а потом вернулся в родную деревню. Умер он 61-летним, вконец разоренным, от неизлечимой болезни.

ПОЛУНОЧНЫЙ МАРАФОН

Нынешняя дистанция чемпионских поединков не может превышать 12 раундов, тогда как на заре прошлого века многочасовые испытания на выносливость были не редкостью.

Наиболее продолжительной и драматичной в ХХ столетии значится встреча меж канатами, состоявшаяся 17 апреля 1909 г. во французском "Цирк де Пари". Героями вечера, затянувшегося до утра, стали американские негры, вояжировавшие по Европе - Джо Джанетт и Сэм Маквей. Их бой, заключенный на 50 раундов, длился почти весь этот марафонский цикл.

Фабула единоборства выстроилась так, что сначала падал исключительно Джо. Обрушивался по-настоящему, балансируя между паросекундной комой и мрачной летаргией. Секунданты добросовестно возвращали на этот свет устремлявшегося в нирвану подопечного. Впрочем, другая сторона тоже набирала кондицию. Лицо Сэма неотвратимо пухло, теряя черты и набирая родство с черным футбольным мячом. Движения обоих партнеров все больше смахивали на призрачные колебания джиннов, воскурившихся из одной бутыли для продолжения начатого в ней спора...

... К 40 раунду потрясенные зрители омертвели. Никто не протестовал, требуя завершения вивисекции. Давно забылись границы спортивной конкуренции; бал правила живодерня рука об руку с анатомическим театром. Немота публики, пораженной гипнотическим трансом, усугубляла ирреальность действа. После 38-го раунда, будто договорившись о смене функций, начал падать Маквей. Зато Джанетт, как очнувшись от дурмана, все уверенней проявлялся в ристалище меж канатов.

Развязка наступила с гонгом к 49-му старту, когда Сэм не встал с табурета. Подошедший в его угол Джо услышал шепот губ, похожих на окровавленные бифштексы: "Не вижу тебя... Не могу ударить... Прости... Ты выиграл..."

Вся историческая процедура длилась 3 часа 12 минут. Джанетт падал от ударов 27 раз, затем его соперник - 11. Той ночью Джанетт улегся спать в 4 часа утра. И проснулся в 8, чтобы совершить регулярную оздоровительную пробежку. Обитатели гостиницы, увидев ночного героя на утреннем кроссе, дружно шарахались, не веря в свое психическое здоровье: такая витальность не укладывалась в рамки человеческого понимания.

... Сэм Маквей умер в 1921 году, затерявшись в безликой массе нью-йоркской черной голытьбы. Ему исполнилось только 36 лет.

... Джо Джанетт, к счастью, не знал нужды. Прожил яркую и долгую жизнь, пробовал себя в разных начинаниях, был любим окружающими. Скончался в штате Нью-Йорк, будучи 79-летним. Случилось это весной 1958 года.

ДВОЕ БЕЛЫХ В ЖЕЛТО-СИНЕМ

Что ждет братьев Кличко за океаном, знает один Господь Бог. Если кому-то из них предопределен высший боксерский трон - пусть отбудет на нем положенное и уйдет достойно. Если нет - все равно не беда: наши земляки уже вошли в историю и обеспечили себя на остаток дней. Словом, к ним, как и к любому живущему, подходит фраза былинного купца Калашникова: "Чему быть суждено, то и сбудется. Постоим за правду до последнего".