Три состояния людей

ПАМЯТНЫЙ РЕКОРД

Январская ночь 1934-го. Широкая поляна в подмосковном сосновом бору. Лучи прожекторов освещают ее середину, где на искрящемся снегу распласталась оболочка гигантского воздушного шара-стратостата. Поодаль, у леса, высятся огромные баллоны-газгольдеры с водородом. Десятки мешков с песком держат их у земли...

Это - предстартовая картина готовящегося высотного полета, имеющего целью раздвинуть горизонты теоретической метеорологии, аэрологии, а также физики атмосферы вообще.

Около полуночи сюда явились П. Эйдеман - председатель Осоавиахима СССР и Я. Алкснис - командующий ВВС. Им отрапортовали о готовности к наполнению оболочки. Синоптики тоже радовали прогнозом: метеосводка обещала штиль на грядущие ночь и день.

Через пару часов над макушками сосен вырос грушевидный баллон аппарата. Грушевидный потому, что для высотных стартов оболочку заполняют едва на 20%, памятуя о расширении несущего газа при малом давлении стратосферы. У земли же прорезиненная ткань под водородным пузырем висит гигантскими складками.

На тележке подкатили шаровидную гондолу, низ которой оторачивал резиновый амортизатор. Эту кабину с иллюминаторами закрепили на 12-ти стропах, тянувшихся от экватора оболочки.

Наконец, из отдаленного домика показался экипаж - П. Федосеенко, А. Васенко, И. Усыкин. Начальник эксперимента обнял смельчаков и проводил по стремянке до люка. Последним, улыбаясь, за дверцей скрылся командир троицы Федосеенко.

В 9.07 стратостат медленно взмыл в нехотя брезжущее рассветом небо. Присутствующие огласили зимний лес радостным "ура". Было утро 30 января. Через несколько минут радисты "Земли" уловили первое донесение "Сириуса". Командир сообщил о нормальном подъеме и бодром настроении на борту.

Еще около трех часов связь была внятной и регулярной, но затем она неожиданно прервалась. В последней радиограмме Федосеенко говорил о рекордной 20-километровой высоте и посвящал этот успех XVII-му съезду ВКП(б).

Особого испуга перебои связи не вызвали. Штаб эксперимента попросил исполкомы юго-восточного Подмосковья о наблюдении за аппаратом и о возможном гостеприимстве для его приземлившегося экипажа.

Тем временем погода ухудшилась. Опустившаяся темнота лепила мелким снегом. Руководители опыта засетовали, что не укомплектовали гондолу вторым радиопередатчиком и не организовали пеленгацию будущей трассы. А до старта не запустили радиозонды...

...На другие сутки от Ижорского райисполкома поступила мрачная весть: у деревни Потиж Острог нашли упавшую гондолу. Экипаж погиб.

Детали случившегося объявили уже после траурной церемонии на Красной площади. Оказывается, стратостат достиг небывалой тогда высоты - 22 километра. Несмотря на оборвавшуюся связь, Федосеенко, Васенко и Усыкин продолжали вести наблюдения. Им казалось, что все шло благополучно. Увы, так лишь казалось.

Стратонавты не могли знать, что их гигантский воздушный шар подхватил невидимый ураган. Не могли, потому что спидометра не было, а иллюминаторы закрывала сплошная облачность. Из-за разной парусности баллона и кабины горизонтальные струи вызвали перенапряжение несущих тросов. Подвеска оборвалась, и гондола рухнула с высоты 12 километров. Трагедия произошла около 16 часов 31 января 1934-го...

Это теперь планета опутана сетью метеоспутников, а в арсенале синоптиков - напичканные приборами зонды, беспилотные реактивные самолеты-лаборатории, научные ракеты, достигающие ионосферы. В описываемые годы чертой прогресса являлись автоматические радиопередатчики, сообщавшие с шара-зонда данные барографа и термографа.

Что ж, тем ниже поклон смельчакам, рисковавшим жизнью во имя развивающейся науки.

ВДОХ ГЛУБОКИЙ, РУКИ ШИРЕ

Мыслитель древности Анахарсис повторял: "Есть три состояния людей: живые, мертвые и находящиеся в океане". Мы, свидетели авиационно-космической эры, осмелимся расширить замечание мудреца и на небесный океан.

Проводя мрачную аналогию, сравним две трагедии: упомянутого стратостата "Осоавиахим-1" и космического корабля "Союз-1". Как мы помним, во втором случае (24 апреля 1967) разбился летчик-космонавт Владимир Комаров.

Из недавно изданных мемуаров конструктора Бориса Чертка выясняется наиболее правдоподобный сценарий аварии "Союза-1". Началом бед явилась торопливость, вытекавшая из русско-американской гонки за приоритет высадки на Луне.

Спешка убивает качество. В итоге у выведенного на орбиту корабля не открылась солнечная батарея, ограничив запас энергии для маневров. Плюс забарахлила система ионной ориентации, нарушив автоматический поиск обратной дороги. К счастью, изъяны

В. Комаров нейтрализовал, вручную сориентировав аппарат на обратный путь, хоть эти манипуляции даже не отрабатывались на тренировках.

Но роковой причиной гибели стала крышка парашютного контейнера. Требуемую по чертежам сделать не успели, а чем ее заменили, теперь знает лишь Господь Бог. И вот результат: на высоте 10 км злополучная крышка отстрелилась, увлекая за собой вытяжной парашют. Далее выдернулся тормозной. А уже третьим надлежало появиться основному куполу, и этого как раз не произошло. "Союз" падал, кувыркаясь.

На такой случай предусмотрен запасной парашют, но из-за вращения корабля его стропы переплелись и не дали раскрытия. Зато после трагедии десятки комиссий, моделируя ситуацию, сбрасывали копии "Союза-1" с вертолета, и всякий раз парашютная система с нормальной крышкой работала безукоризненно.

Горькая ирония в том, что последним советом, данным ЦУПом Комарову, была рекомендация "дышать глубже". Затем корабль вошел в плотную атмосферу, прервавшую связь.

...Теперь известно, что "Союз-1" с болтающимися над ним запутанными парашютами падал со скоростью 100 метров в секунду. Ударом о землю корабль разорвало, его фрагменты расплавились или обгорели.

...Гондола стратостата "Осоавиахим-1", рухнувшая с высоты 12 км и не имевшая выступавших тормозящих элементов, у земли достигла скорости 500 м/сек. - как у пули из легендарного ППШ. Время падения - 50 секунд. Зная, что энергия движения пропорциональна квадрату скорости, ударный эффект представьте сами.

СТРАСТИ ЧОПОРНОГО АЛЬБИОНА

Но вернемся к погоде. Самой давней государственной метеослужбой было соответствующее заведение при Управлении торговли Великобритании. Столь необходимая морской державе формация возникла в 1835 году. Возглавил ее член Королевского географического общества, вице-адмирал Роберт Фицрой, он же известный всему миру капитан "Бигля", взявший на борт исследователя Чарльза Дарвина.

Поворотным этапом для всей Британской службы погоды явилась осень 1859-го, точнее - дни с 25 октября по 10 ноября. В этот период, из-за небывалого по силе и длительности шторма, у берегов Альбиона затонуло 325 судов, из которых 113 были превращены в щепки. Сей разгром предварился чередой явлений, упомянутых в отчете адмиралтейства: "За несколько дней до налетевшего урагана в большинстве районов страны термометры показывали необычайно низкую температуру, отмечались исключительно сильные северные ветры, снегопады при низком давлении. Предшествовавшее урагану лето было на редкость теплым и сухим. Количество выпавших метеоритов во много раз превысило норму прежних лет. К числу других явлений природы накануне октябрьского шторма следует отнести гигантский водяной смерч, опустившийся близ острова Мэн, и землетрясение в Западной Англии".

Драматическую хронику исторического урагана подчеркнула гибель в нем знаменитого корабля "Ройял Чартер", разбитого о береговые скалы. Это парусно-винтовое судно доставило на родину партию золотоискателей, возвращавшихся из Австралии с крупной добычей. 400 пассажиров и на 4 миллиона фунтов стерлингов золота пали тогда жертвой стихии. Впечатления об этой катастрофе описал Чарльз Диккенс в "Путешественнике не по торговым делам": "Такой неистовой силы преисполнено было море, когда оно разбило корабль, что большой золотой слиток оказался вколоченным в массивную железную балку, и несколько соверенов, которые он увлек за собой, засели в нее так прочно, словно проникли в расплавленный металл".

...Этот 16-дневный шторм запомнился британцам надолго. Его следствием было учреждение 24-х новых метеостанций, расположенных не только на побережье Ирландии, Англии и Шотландии, но также в Копенгагене, Гальдере, Бресте, Байонне и Лиссабоне. Добытые этими станциями атмосферные прогнозы телеграфом отправлялись в Лондон, где ведомство Фицроя интегрировало их в объединенные сводки, предоставляемые каждому по его требованию. Со временем синоптические обзоры начали публиковаться газетами.

Выдающийся метеоролог Роберт Фицрой издал два капитальных труда, в которых обосновал свою теорию зарождения циклонов и антициклонов. Его же изобретением являлся барометр новой системы, которым добрых 100 лет пользовались в королевском флоте.

Известно, что англичане всегда любили беседовать о погоде. Но и поныне, если такой разговор затягивается, в нем частенько услышишь название корабля "Ройял Чартер", а также имена Диккенса, Дарвина и Фицроя.

Кстати, в обиходе легендарный британский синоптик был на редкость впечатлительным и легкоранимым человеком. Говорят, он едва пережил выход в свет "ужасной научной ереси" - книги "Происхождение видов", написанной Дарвином, странствовавшим бок о бок с капитаном целых 5 лет.

И совсем уж невыносимой для чувствительного метеоролога оказалась едкая статья о его неоправдавшемся прогнозе погоды.

Воскресным утром 30 апреля 1865 года, прочтя критическую и, увы, справедливую заметку, отчаявшийся Роберт Фицрой шагнул в ванную комнату и... бритвой перерезал себе горло.

Анатолий Шестопалов