Наталья Громушкина: «Когда после разрыва с Домогаровым я ушла из двух театров, мне кричали, что сдохну от голода»

- Моя мама – переводчица, папа – доктор исторических наук, а дедушка – генерал КГБ, занимавший высокую должность во внешней разведке.

Как вы понимаете, школа, в которой я училась, была специфической. Двойные стандарты были во всем: моя школа долгое время называлась «школой рабочей молодежи», а учились в ней дети нашей элиты. Но глупо отрицать, что школа мне помогла поступить, потому что у нас была введена первая экспериментальная программа с углубленным изучением музыки и хореографии.

Со мной учились многие ныне известные певцы: Дима и Инна Маликовы, Артем Михалков, Данила Бабкин, «Лицей», а с Колей Басковым мы вместе пропускали уроки.

- Чтобы поступить в театральный вуз с первого раза, надо было иметь такую подготовку, которую вряд ли давали в школе.

- Да, за это спасибо моим родителям, которые сделали все для того, чтобы я не имела свободного времени и не болталась после школы во дворе. Мой день был расписан буквально по минутам: я занималась в театральной студии, ходила на танцы, училась в музыкальной школе, посещала кружок художественного чтения, пела в детском вокально-инструментальном ансамбле.

И я поступила! Если быть объективной, то это счастливый случай! К самому поступлению я практически не готовилась. Правда, поступать собиралась во все вузы сразу, как это традиционно делают абитуриенты. На экзамен я явилась в рваных джинсах, сапогах-казаках, в куртке-косухе, в серьгах по плечи. «Прикид» был еще тот! Все шли на экзамены и судорожно что-то читали, а я, понимая, что перед смертью не надышишься, сидела на полу, смотрела на народ и думала: «Ну и что дальше?» Я была зачислена на режиссерский факультет ГИТИСа вне конкурса. Среди абитуриентов я была самой маленькой и имела за плечами опыт работы в кино.

- В какой картине вы дебютировали?

- Впервые я снялась у Валерия Фокина в фильме «До первой крови». Мне тогда было всего 11 лет. В фильме снимались одни дети, а картина-то была для взрослых, поэтому съемочной группе было невероятно тяжело. И вдруг… Через много лет мы приехали в эти места с режиссером Юрием Кара, который снимал фильм «Я – кукла», и я увидела половину команды из своего первого фильма. Ко мне подходили люди и спрашивали: «Наташенька, а ты меня не помнишь?» «Нет», - честно признавалась я. «А я – тетя Маша», - и тут до меня доходило, что это ассистент Фокина. Так что «просто так» в этой жизни ничего не бывает.

- Еще будучи студенткой вы получили приглашение играть в театре имени Моссовета, параллельно вы играли еще и в другом театре. Почему же однажды вы ушли сразу из двух театров?

- Раньше я думала, что это вина наших педагогов, которые нас не учили расталкивать коллег локтями ради роли. Марк Захаров, Леонид Хейфиц нас учили профессии, а не выживанию. Наша жизнь была в цветах и в шоколаде. И когда, получив диплом, я попала в террариум театра имени Моссовета, то просто не могла понять, как такое может быть: те, кто театр превратил в террариум, тоже учились у моих интеллигентных до мозга костей педагогов.

Сначала из-за интриг я переживала, а потом стала относиться к происходящему с юмором. Однажды в театре женская половина труппы прижала меня к стене и хором произнесла: «Деточка, запомни, так в театр не одеваются». Сначала я онемела, а потом расхохоталась. Какая разница, как я одета за кулисами, если в спектакле на мне театральный костюм? А когда кто-то из артистов-мужчин спросил у актрис, чем вам Громушкина не угодила, то ответ был поразительным: «Она ходит по театру с такой прямой спиной». Их бесила моя осанка – они же не знали, что я много лет занималась танцами.

Вот такими закулисными разборками они хотели меня согнуть. Но я считаю, что мне полезен любой опыт, в том числе и негативный. А однажды утром я проснулась с твердой уверенностью покинуть труппу. И главное в этом то, что я ушла из театра с такой же прямой спиной, как и пришла. Меня не согнули, я не стала такой, как они, и не сдохла от голода, как некоторые кричали мне в спину, когда я уходила.

- Как актриса, вы прославились благодаря «Чикаго». Как вы попали в мюзикл Филиппа Киркорова?

- В этой жизни ничего просто так не бывает. Все началось с того, что я, Любовь Полищук и другие артисты побывали на Бродвее и увидели «Чикаго». Я никогда не забуду, как меня «Тюремное танго» просто прибило в зрительское кресло. Я задыхалась, потому что… забывала дышать! И когда через несколько лет я узнала о том, что этот мюзикл хотят поставить в Москве на русском языке, то поняла, что это мой шанс. Я шла на кастинг, точно зная, о каком проекте идет речь, в отличие от многих других актеров, которые стояли со мной в одной очереди.

В этом мюзикле адвокат Билли Флинт произносит фразу: «И да храни, Господь, Чикаго!» Вот и я могу это сказать, потому что этот мюзикл меня спас – тогда у меня не было ни-че-го! Я жила в коммуналке, в доме, где отсутствует горячая вода, а за холодной надо бежать на улицу к колонке. Порой не было ни копейки, даже на пакетик чая. Перспектива получить роль в кино равнялась нулю, так как фильмы не снимались. И если бы тогда мне поступило предложение сниматься в рекламе унитаза, я бы снялась. Вопрос стоял просто о физическом выживании!

- Ваше сердце сейчас свободно?

- 20 января 2005 года был расторгнут наш брак с Александром Домогаровым. С этого дня мое сердце свободно. Я сейчас богатая невеста! У меня трехкомнатная квартира в центре Москвы, загородная дача, автомобиль. И, можно сказать, я нахожусь в поиске своего мужчины.

- И какого мужчину может полюбить Наталья Громушкина?

- Я не буду лукавить, что деньги, комфортные условия для меня не важны. Это волнует всех, но я вышла из того возраста, когда карьера важнее любви мужчины. Я уважаю мужчин, которые всего достигли благодаря своим знаниям, уму и смекалке. Вот такого мужчину Громушкина пока не нашла, потому что не ставила перед собой такой цели. А если поставлю, то все будет. Еще я не выношу хамства! И если говорить откровенно, после развода с Домогаровым, когда до рождения Гордея оставалось несколько месяцев, я считала, что одной лучше, потому что мне надо поставить на ноги сына, и о себе думать было некогда. Но теперь я должна подумать и о себе - о своем сердце. Если честно, то уже хочется отношений по любви.

- Вы способны смириться с тем, что он может зарабатывать меньше вас?

- Я работаю по 16-18 часов в день, почему я должна получать мало? Это нормально, когда гонорары от проекта к проекту растут. И я не понимаю, почему у мужчины должно быть по-другому?

- Роман с Александром Домогаровым был вашей первой любовью?

- Н-е-е-т! У меня очень романтическая история первой любви. Когда мы познакомились, мне было 13 лет, ему - 15 лет. Мы учились в одной школе. Ходили с ним за руку до тех пор, пока я не поступила на первый курс института. И поцеловались мы, когда я уже стала студенткой. При этом наши родители были знакомы, мы семьями отдыхали в Подмосковье, собирали грибы, устраивали походы, а в Москве вместе ходили в кино, в театр, на концерты…

В театральном меня закружила новая студенческая жизнь, хотя он приводил и уводил меня из института. По дороге домой я рассказывала о том, что со мной происходило, с кем я знакомилась. И мой избранник начал мне устраивать сцены ревности. Для меня ревность была неприемлема, и я предпочла разорвать наши отношения.

Разрыв был болезненным, мне тогда казалось, что я никого так не полюблю, как его. Хотя с моей несостоявшейся свекровью у меня замечательные отношения до сих пор.

Что касается Саши, то… С появлением этого мужчины в моей жизни я очень изменилась. Сейчас мне кажется, что в 20 лет Наталья Громушкина была умнее, чем сейчас, потому что считала себя цельной натурой. Какие у меня были проблемы? Никаких!

Когда я познакомилась с Александром Домогаровым, то не влюбилась в него с первого взгляда, как пишут те журналисты, которые со мной не беседуют. Мы больше двух лет просто присматривались друг к другу и находились в исключительно дружеских отношениях, как коллеги. Мы работали вместе, и я скажу откровенно, что он – потрясающий артист. Для меня до сих пор остается загадкой, как он создает свои роли. В профессии я многому научилась у Саши: его упрямство, сила воли, бесконечный труд, - вот слагаемые успеха актера Домогарова. Играть Шекспира тяжело даже на русском языке. А Саша играл «Макбет» на польском. При этом он брал уроки польского языка, на которых ему педагог «ставил» каждую реплику.

- Когда забеременели, вы не боялись, что рождение ребенка негативно скажется на вашей карьере?

- У меня в тот момент все разваливалось. Но я вкалывала с утра до вечера и вынашивала ребенка. Мысль о том, что малыш затормозит карьеру, мне даже в голову не пришла! Когда я узнала, что беременна, у меня не было ни секунды колебания: рожать и только рожать! Ребенок был моим счастьем еще задолго до беременности. Забеременев, я продолжала работать: съемки «Ундины» были в самом разгаре, пробы на «Обреченную стать звездой» я прошла на… 8-м месяце беременности. Когда я родила, то многие удивлялись: «А она что, была беременна?» Правда, мне зима помогла: шарфы, шубы, свитера скрывали живот.

- Сейчас вы в прекрасной форме…

- Никаких диет я не соблюдала, потому что мой мальчик обладал прекрасным аппетитом. Благодаря Гордею, я съедала по 2 порции с горкой, еще и добавочки просила. А после рождения сына я стремительно стала терять вес. Ведь в проблеме лишнего веса многое зависит от наших мозгов.

- Почему вы выбрали такое редкое имя для сына?

- У меня фамилия редкая, поэтому имя хотелось дать сыну соответствующее. Я абсолютно уверена, что имя определяет судьбу человека. Например, мне мое имя не нравится. Ну, какая из меня Наташа? Но чувствую, что Громушкина я на все сто процентов.

Когда я увидела сына в первый раз, то он посмотрел на меня строгим взглядом, и мне стало ясно, что у меня родился серьезный мужчина. Мне даже стало неловко, что я не причесалась перед встречей с ним. На меня смотрели какие-то серо-синие неземного цвета глаза, брови были сведенные, и мне показалось, что Гордей меня видит насквозь.

Ирина Горбасева и Татьяна Маринова