Мстислав Ростропович: «На лестнице - между Богом и землей»

Ах, как приятно прикоснуться к событию, зная, что оно войдет в анналы истории! Этим желанием были движимы сотни славянцев, кто правдами и неправдами пытался заполучить пригласительный билет в ДК им. Ленина, где была запланирована встреча с Маэстро. Многие, кому это удалось, просили, чтобы билет тот непременно был именным. Их желание понять можно: такой пригласительный - настоящая реликвия для семейного архива (пусть завидуют и гордятся потомки!).

Мне повезло больше: в своем профессиональном архиве я буду хранить кассету с полной записью пресс-конференции, которую дал для журналистов великий Ростропович. Это куда ценнее, чем его автографы, которые Маэстро раздавал направо-налево, и полезнее, чем те дружеские и кокетливые поцелуи, которыми он, как истинный джентльмен, наградил не одну нашу землячку...

Именно пресс-конференция, как мне кажется, была наиболее интересным эпизодом из всей программы пребывания Ростроповича в Славянске, потому что мы могли не только его видеть, но и слышать.

Нет, он не играл. Мы так и не услышали, как звучит виолончель в руках Ростроповича. Но мы услышали его прелестный рассказ о некоторых фактах его жизни - прошлой и нынешней.

По большому счету это была не столько пресс-конференция, сколько монолог Ростроповича. Ему задали всего пять или шесть вопросов. Многие мои коллеги, которые обычно за словом в карман не лезут, сидели молча (и я в том числе), словно боялись прервать человека-легенду... Наверное, так оно и было.

Мстислав Леопольдович рассказал много чего интересного. Опубликовать его ответы в полном объеме, естественно, нереально: в газете это займет слишком много места. Поэтому кое-что пришлось сократить. Но вносить литературную правку, редактировать Ростроповича, честно говоря, рука не поднялась: его нужно воспринимать таким, какой он есть...

- Как известно, в 1974 году вы были вынуждены покинуть Советский Союз. Тогда же вас лишили всех званий и наград. Вам что-нибудь из этого сейчас вернули?

- В 1974 году нас изгнали из Советского Союза на два года как бы в командировку. Командировка была очень интересной, потому что у меня не было заключено ни одного контракта. Я приехал в таком состоянии депрессии, которого у меня, слава Богу, в жизни никогда больше не повторялось. В 1978 году вместе с моей женой Галиной Павловной Вишневской мы продлевали паспорта. Но никакого ответа не было. 15 марта семьдесят восьмого года вдруг (мы находились в Париже) Галина кричит мне: "Славка, беги скорей сюда, к телевизору..." Я подбежал и увидел наши фотографии на экране. В этот день парламент Советского Союза утвердил постановление о лишении гражданства за антисоветскую деятельность Вишневскую и Ростроповича.

А наутро раздался стук в дверь нашей квартиры, которую мы снимали. Пришли два человека. Это были сотрудники советского консульства. Говорят: "Мы пришли за вашими советскими паспортами". Я отвечаю: меня в Советском Союзе учили, что это может быть западная провокация. Вы мне предъявите документ из Советского Союза о лишении гражданства. А на основании передачи французского телевидения я вам не отдам паспорта.

...Я 17 лет был главным дирижером американского Национального оркестра. Уже при Горбачеве приезжали в Советский Союз все главные оркестры Соединенных Штатов. Не приглашали только Национальный оркестр - из-за меня (потому что я был "лишенец"). Но в 1990 году вынуждены были таки пригласить Национальный оркестр на гастроли в Москву и Петербург. Перед самым моим приездом в Россию Горбачев издал указ об аннулировании Постановлений Президиума Верховного Совета о лишении гражданства (от 15 марта 1978 года) и еще от 5 декабря 1978 года. А я никогда не слышал, что это было за постановление - от 5 декабря. Оказывается, этим постановлением с меня и Галины снимались все почетные звания.

Тогда же от Горбачева поступило предложение взять советские паспорта. Мы ответили ему благодарственным письмом и отказом. Почему мы не взяли советские паспорта? Когда меня изгоняли, как собаку (без контрактов и денег), и я должен был начинать новую жизнь, в этой новой жизни мне помогли мои друзья на Западе. Это гигантское количество людей. В каждой стране - в Америке, Англии, Франции, Германии, Италии - мне предлагали взять их гражданство. Я не согласился на это только для того, чтобы показать Советскому Союзу, что они меня неправильно лишили гражданства. Помня о том, с какой любовью и уважением отнеслись ко мне на Западе, я сказал Гале: я не возьму российского гражданства, чтобы не быть предателем по отношению к тем людям, которые мне так помогли во время моего изгнания.

...Вот так получилось, что вроде как я стал гражданином мира, которым меня сейчас называют. Я не имею никакого гражданства - вообще!

Вот я приехал сюда, к вам. Я чувствую, что мой дом и моя родина - здесь. Я имел 11 квартир в разных странах мира. После чего мне Галина сказала: "Если купишь еще одну - разведусь с тобой немедленно". Я приезжаю в Индию. Там так хорошо, так красиво! Иду по улице, думаю: черт, может, комнатку взять? Вот я сейчас здесь, так приглядываюсь: может, в Славянске тоже? (в этом месте городской голова не выдержал: "Мы подарим!" - прим. А. К.).

Я считаю себя обязанным России. Там жил, получил образование. Поэтому я и Вишневская организовали Фонд помощи педиатрии России. Помочь детям - для меня это сейчас смысл жизни. Я получил от президента Клинтона подарок - 4 миллиона долларов. На эти деньги я в России сделаю вакцинацию против гепатита полумиллиона детей. 27 августа я улетаю в Токио, где состоится собрание моих друзей. Две с половиной тысячи человек придут на обед, чтобы помочь моему фонду.

- В 1991 году весь мир обошла фотография: Ростропович с автоматом среди защитников Белого дома в Москве, на вашем плече - голова спящего солдата. Не жалеете о том, что были тогда "на баррикадах"?

- Нет, не жалею. Откровенно вам говорю: я ненавижу коммунистов. Не из-за меня, нет. Они ко мне не были так плохи. Но когда Сергей Прокофьев после сорок восьмого года (после постановления ЦК партии "О формализме музыки") сказал мне: "Слава, у меня больше денег нет на кухарку и на завтрак", вот тогда я понял, что такое коммунисты. И когда у Шостаковича не было денег на еду... Я это говорю точно, потому что помог и одному, и другому.

...Утром девятнадцатого августа девяносто первого года мне позвонила моя дочь Лена и сказала: "Отец, что-то произошло в Москве, там больше не у власти Горбачев". Я ответил: как хорошо! Потому что Горбачев - ни туда, ни сюда... Включил телевизор, вижу: "Лебединое озеро" идет, потом -концерт из произведений Шопена, потом опять "Лебединое озеро". Я подумал: что-то непонятное. И когда вечером показали эту самую хунту (это мистическое явление, конечно), и когда кончил говорить этот главный хунтист и у него дрожали руки, и когда он сказал, что будет только одна газета, будет цензура, комендантский час - я закрыл глаза и у меня появилась какая-то тема из восьмой симфонии Шостаковича. Такая тема безнадеги полной... И я подумал: все равно ведь помирать надо. Так лучше продать свою смерть хорошо. Я так нахально подумал: меня убьют - под танком, и надо будет отменять мои концерты на два года вперед. И вот когда будут отменять по всему миру мои концерты, каждый подумает: черт, напрасно все-таки его раздавили танком...

...Я прилетел в Москву. И когда пришел в Белый дом, где меня никто не ждал, появился Руцкой. Он был с каким-то толстеньким человеком (а тот человек был с автоматом Калашникова). Руцкой ему сказал: "Не уходи отсюда, ты отвечаешь за жизнь этого человека. Когда ворвутся ОМОНовцы, ты встанешь впереди него и кричи: не стрелять! И сам не стреляй". Руцкой ушел, а он и говорит: "Чего мне "не стрелять"? Я и стрелять-то не умею..." Вот такого мне дали защитника. Я ему говорю: ладно, не умеешь и не надо.

И вот, когда ночью мы ждали нападения (он молодой парень, он очень устал, мы с ним сели внизу где-то в подвале), он уснул сразу же. Уснул и уронил "калашникова". Когда автомат упал на кафельный пол, был такой шум, что все вздрогнули и подумали: началось! Все вскочили - кроме него. Он продолжал спать. Я подумал: лежит оружие на полу. Я его поднял. Вот тут-то меня и сфотографировали.

- Мы привыкли к тому, что Ростропович и виолончель неразделимы. Скажите, почему вы приехали в Славянск без инструмента? Ведь столько людей хотят услышать вашу игру! И второй вопрос: будете ли продолжать свою благотворительную деятельность в Славянске?

- Я не могу сказать слово "продолжать", потому что я еще не начал. Я постараюсь начать. Все дело в том, что мой Фонд, который был учрежден 11 лет назад в Америке, называется "Помощь педиатрии России". Поэтому тут будет юридическая трудность для меня - как это сделать? Но я постараюсь это преодолеть, я вам обещаю. Буду стараться помочь Славянску. Я никогда ничего не говорю заранее, но когда я стараюсь, у меня иногда что-то выходит...

Теперь по поводу виолончели. Почему не планировались здесь концерты? Я мог бы, конечно, сыграть в Славянске концерт Сен-Санса (с которого начинал). Но здесь нет оркестра, понимаете? Играть какие-то пьески - это несолидно. Поэтому я думаю, что когда-нибудь мы к этому вопросу вернемся...

- Ваши концерты расписаны на много лет вперед. Как "вписался" маленький Славянск в ваш плотный гастрольный график?

- В каких-то газетах появилась "утка" о том, что мои концерты расписаны на десять лет вперед. Конечно, ни о каких десятилетиях не может быть и речи. У меня сейчас есть немного свободного времени в 2004 году. Я могу предоставить каждому из вас мой план гастролей. Две тысячи первый, второй и третий годы у меня полностью загружены. Хотя, с тех пор, как я ушел из Национального оркестра Америки, я себя считаю свободным и делаю в музыке только то, что я хочу. Я - "вольный стрелок".

- Мы покорены вашим необыкновенным чувством юмора. Это ваше врожденное качество?

- Без этого жить нельзя! Это меня спасает. Я во всем вижу такую сторону, которая заставляет меня улыбаться, а иногда даже просто хохотать. Мне Никита Михалков рассказал недавно анекдот, так я ехал в поезде из Новгорода в Москву и всю ночь ржал, не мог успокоиться...

- Когда-то вы помогли Александру Солженицыну. Вы сейчас продолжаете общаться?

- Конечно. Очень любим друг друга... Солженицыну мы все обязаны тем, что мы имеем сегодня. Мы обязаны его "Архипелагу...", обязаны той его деятельности, которая была в тот период. Об этом забывать нельзя.

Но об этом, к сожалению, забыли. В суматохе, суете, в тех политических разборках, которые сейчас происходят, забыли о том, что мы живем на свободе (конечно, на свободе - по сравнению с тем, что было раньше) благодаря ему.

***

Как ни интересно было слушать Мстислава Ростроповича, но время поджимало, и городской голова, который вел пресс-конференцию, вынужден был объявить журналистам о ее окончании: в ДК им. Ленина Ростроповича ожидали сотни славянцев. Они стоя приветствовали выдающегося музыканта, человека и общественного деятеля.

Ростропович поднялся на сцену, принял из рук городского головы диплом и ленту Почетного гражданина Славянска, лихо выпил на глазах изумленной публики чарку горилки, которую по старинному обычаю запорожских козаков ему поднесли - на сабле! - артисты ансамбля "Грайте, музики". А затем, конечно, выступил с короткой речью:

- 60 лет назад здесь, в Славянске, началась моя карьера музыканта. Три года назад, когда мне исполнилось семьдесят, впервые посмотрел назад: что я сделал? Что, собственно, для меня было в моей жизни важного?

Я часто слышу красивые слова в мой адрес о том, какой я замечательный, гениальный и так далее (правда это или нет - это уже вопрос второй). Но важно, что это не входит в меня, нет. Знаете, почему? Гете сказал гениальную фразу: все мы под "платьями" ходим голые. Это очень глубокая философская фраза. Наше "платье" - это наше положение. Сегодня мы, скажем, начальники, великие музыканты... Завтра этого может не быть. Вот то, что является нашим положением, это и есть нашим "платьем". Но под этим "платьем" мы все ходим голые. Мы только люди. Мы созданы Богом как мужчины и как женщины. И поэтому, если Бог дал тебе талант - отдай его людям, отдай честно. Но когда ты отдаешь людям талант, ты всегда должен знать, что это не ты сделал свой талант, не поднимай свой нос кверху никогда. Это - "платье", которое тебе дал Господь.

Поэтому я вас благодарю за те прекрасные слова в мой адрес, но могу вас заверить: я точно такой, как вы...

Есть еще один, очень важный момент, о котором я хочу вам рассказать.

Когда в семьдесят четвертом году нас с Галей и двумя дочерьми изгнали из Советского Союза, первый мой концерт был в Риме - я дирижировал оркестром радио и телевидения Рима. И вдруг ко мне в гостиницу приехал на шикарном мотоцикле почтальон. Он вручил мне пакет, в котором было приглашение от Павла VI. Ватиканский Папа приглашал нас с Галей на торжественный прием. Для меня это было неожиданностью. Я сказал жене: мы должны пойти, надо взять хорошего переводчика, чтобы все понимать. И мы пошли к нему.

Я являюсь христианином, русским ортодоксом, но когда я пришел к нему, это повернуло мою жизнь, сделало меня счастливым и очень ясно дало понять, как я должен жить.

Напоследок он мне сказал: "Вы знаете, Маэстро, у вас осталась только одна проблема в вашей жизни". Я ему говорю: "Ваше Святейшество, может, вы скажете - какая?"

Запомните, что он мне сказал: "Между землей и небом существует большая лестница. Вы, Маэстро, стоите уже на середине этой лестницы - между Богом и землей. И у вас только одна проблема в жизни: что бы вы ни делали дальше в вашей жизни, перед тем, как что-то сделать, подумайте: это шаг вниз по лестнице или шаг вверх?"

Вы знаете, мне стало так легко жить! Что бы я ни делал, всегда думаю: шагаю вверх или вниз?

...Я счастлив, что сюда приехал. Когда я увидел вас, я понял: это маленький шажок, но все-таки по лестнице вверх...

СМОТРИТЕ ТАКЖЕ:

Ростропович снова в Славянске

Александр Кульбака