Славянск. Освобождение. Как это было

Минуя большой блокпост в районе «Виллы Мария», он обратил внимание на отсутствие боевиков. Ворота казармы, располагавшей на вилле, были открыты настежь. Напротив школы-интерната для слепых и слабовидящих детей стояли несколько человек с оружием, но в гражданской одежде. По рации они говорили о том, что «скоро будут заезжать». 

Накормив животных, Андрей Мищенко направился к единственному в округе месту, где иногда ловила мобильная связь. В этот момент в полной тишине раздался рокот приближающейся техники. Со стороны Славкурорта в Славянск заходили БТРы.

Два года спустя мы сидим в кафе мирного украинского Славянска. Июльская жара разливает вокруг спокойствие. И кажется, что все пережитое совсем недавно было просто сном. 

По мнению керамиста Мищенко, первые звоночки надвигающейся беды звучали за много лет до ее начала. В 2012-м его коллега отправил сына в секцию на «Вилле Мария», которая тогда была отдана церкви под христианский центр. Через непродолжительное время подростка отец забрал – подготовка и психологическая обработка показались ему «слишком серьезными». Такого же мнения придерживался и ныне покойный председатель общества воинов-афганцев Валерий Тимофеенко. Но прислушиваться к этому тогда казалось странным.

Дата 12 апреля, расколовшая жизнь каждого славянца на «до» и «после», четко врезалась в память Андрея Николаевича. Утром, отправляясь на рынок, он услышал со стороны виллы автоматные очереди. Возле здания стояла группа подтянутых, рослых мужчин в балаклавах. Было понятно, что форму они надели не вчера и даже не неделю назад. Когда стало известно о захвате горотдела, Мищенко приходил туда несколько раз за день. Видел и общий ажиотаж, и Анатолия Хмелевого, распевавшего «Солнечный круг, небо вокруг», и мошенников, быстро сориентировавшихся и собиравших в толпе деньги – «кормить наших мальчиков». 

Мысль уехать из города его не посещала. На тот момент он работал инженером по технике безопасности в гороо, и был обязан выполнять должностные инструкции. Кроме того, он участвовал в подготовке выборов президента Украины. Окружная комиссия открылась в Александровке Александровского района, там работали 19 участков. 

О том, как передавались документы, как перевозились протоколы, можно писать отдельную историю, которая сильно напомнит детектив. В целом, по мнению Мищенко, эти выборы оказались самыми демократическими и честными на его памяти. Никаких указаний или давления от руководства не поступало. Чиновникам было важно, чтобы они в принципе состоялись. Стоит заметить, что в 47-м избирательном округе тогда проголосовали 4,5 тыс. человек. Полторы тысячи избирателей отдали свои голоса Петру Порошенко. 

Когда Пономарева на посту «народного мэра» сменили на Павленко, инженер по технике безопасности гороо впервые после начала оккупации попал на свое рабочее место. Пятый этаж здания исполкома поверг его в шок. Выбитые двери, расстрелянная книга Кучмы «Украина – не Россия». Зато Донецкий департамент «радовал» ценными указаниями, например, областники просили отчитаться за проведенную «неделю охраны труда» в учебных заведениях Славянска. «Очень хотелось написать в отчете, мол, требуется 20 тыс. бронежилетов и касок для обеспечения безопасности учеников и педагогов», - вспоминает Андрей Мищенко. Кстати, не проще тогда приходилось и коммунальникам. От них область ждала отчета о проведенном месячнике по благоустройству. Вероятно, по мнению донецких чиновников, славянцы должны были высаживать цветы вокруг баррикад. 

На части улицы 1 Мая от магазина «Причал» до ул. Каштановой (Орджоникидзе) к концу июня оставалось 8 жителей. Когда, как пошесть, пошли новости о создании Горловской, Макеевской и прочих «народных республик», они решили объединиться в Шнурковскую джамахерию - так на арабском звучит «народовластие» - и присоединиться к Новой Зеландии. Соседи присвоили друг другу звания министров и продолжали засыпать под обстрелы. 

Жили дружно. Местность окружали блокпосты и казармы боевиков, сюда не прилетало – «ополченцы» по своим не стреляли. Газ был, для того, чтобы раз в день включать насос и накачивать воду, использовали генератор. К 5 июля оставалось всего 3 литра дефицитнейшего в городе бензина.  

Андрей Николаевич вспоминает, что работавшие в Славянске магазины можно было четко разделить на два типа. Первые продавали продукты, привезенные с украинской территории. Вторые торговали российской гуманитаркой. В этих всегда был бензин для работы генераторов и соответственно – холодильников. В открытых еще аптеках был минимальный набор лекарств, остальное привозили на заказ. В быту приходилось вспоминать «бабушкины рецепты», например, в емкость со сливочным маслом наливать холодную воду, чтобы продукт дольше не портился. 

По вечерам соседи играли в домино. Вокруг стояла немыслимая для нормально функционирующего города тишина. Утром 5 июля ее нарушили БТРы.

- Со стороны моста за колонной техники шли люди. Те, кого мы так долго ждали – украинские солдаты, - рассказывает Мищенко. – Все мы здесь ощущали полное бессилие. Не могли влиять на ситуацию, было непонятно, сколько так будет продолжаться. И все чаще охватывало настроение: пусть штурмуют. Пусть освобождают любой ценой. Но армия зашла в город мирно. 

Бойцы, увидев местного мужчину, приказали лечь на землю, потом начали спрашивать, кто находится на виднеющемся блокпосту. Эти кадры – с лежащим на боку Андреем Мищенко, спокойно закуривающим сигарету, часто попадаются в интернете. Славянский керамист рассказывает, что лежал он действительно спокойно. Но – сначала на асфальте, потом попросил перелечь на газон. Ему разрешили, предупредив, чтобы не делал резких движений, так же разрешили курить. Колонна шла около 40 минут, времени на сигаретку хватило. 

В этот день прогуляться по Славянску Андрею Николаевичу не удалось. В ближайшем к его дому детском садике находилась казарма боевиков. И теперь население кинулось ее грабить. Свою задачу он, как сотрудник гороо, видел в сохранности коммунального имущества. 

- Там были стройматериалы, продукты, это все люди выносили. Разобрали на запчасти мотоцикл и автомобиль. Я просил, чтобы не выбивали двери и не брали мебель. Война для Славянска заканчивалась – и это добро было нужно детям. 

На следующий день, ранним утром отправившись за хлебом, домой Андрей Мищенко попал лишь в 22:00. В центре, возле «Укртелекома» он увидел убитого мужчину, подошел к военным с просьбой убрать его, и остался принимать гуманитарную помощь. 

- Комендантом города тогда был Николай Чечеткин, сегодня он председатель Госслужбы по ЧС. Он говорил: наша задача – наладить коммуникации, убрать баррикады, запустить общественный транспорт. А распоряжаться и восстанавливать жизнь в Славянске вы будете сами. 

Рук не хватало, о логистике сразу никто не думал. Гуманитарка шла отовсюду 50-килограммовыми мешками. Не было даже пакетов, чтобы делить продукты между людьми. Позорные кадры, когда жители дрались за гуманитарную колбасу, тоже стали результатом неразберихи. Машины МЧС, которые привезли помощь, нужно было срочно разгрузить. Команды никто не давал, и спасатели стали просто сгружать все на асфальт. Люди выхватывала колбасные батоны из рук. А потом, в отсутствии света, набранная «впрок» колбаса валялась по городу – одни ее не успевали съесть, другим банально не хватило. 

В те первые дни привычное здание исполкома казалось чужим. Андрея Мищенко потрясла столовая. 

- Было такое чувство, что боевики не убирали со столов: загадив один, просто переходили к другому. Прослеживалось и то, что уходили они внезапно. На плите стояла 40-литровая кастрюля с борщом. В жаровне лежали куски мяса. По июльской жаре все успело не просто скиснуть, а начать гнить. Кругом были банки с разномастной консервацией – их явно приносило население. Были вскрытые, но не съеденные консервы с тушенкой российского производства, валялись едва начатые пачки российских сигарет. Потом мы поняли, почем у их бросили – курить такое невозможно, - вспоминает Андрей Николаевич. 

Первые дни после освобождения запомнились ему запахом гари и гниения. Как оказалось, смрад разложения исходил из останков бездомных собак, которых ели бомжи. Хотя часто встречались и человеческие тела. 

В то сумасшедшее время, в одночасье став волонтером, Мищенко перевидал и смог оценить многих политиков, власть предержащих Украины и своих земляков-славянцев. О каждом складывалось мнение, исходя из поведения, обращения с местными жителями, наличия\отсутствия охраны, степени участия в процессе. Теперь это впечатление практически не подлежит изменению.