Руслана Писанка: «К сожалению, на войне музы молчат. А я хочу, чтобы они говорили»

- Почему у пьесы такое необычно название, нельзя ли ее было просто назвать «12 стульев»?

- Это маркетинговая задумка продюсеров. Вероятно, чтобы поддержать интригу. Артистов эти вопросы не касаются, и на уровне нашей отдачи тоже не отражаются. Мне кажется, название не меняет сути дела, лишь бы отработали для публики честно, без обмана.  

- Сегодня у вас был целый калейдоскоп ролей. Какая из сыгранных ипостасей жены ближе именно вам?

- Не могу кого-либо выделить. Я к ним ко всем ровно отношусь. Хотелось каждую сделать вкусно. Но к себе ни одну не примеряла. Да и разве может быть одна ипостась у жены? Каждая женщина в семье – артистка.  

- Спектакль имеет достаточно сложные декорации. Как вы это все перевозите? 

- Так машинами и везем. На блокпостах тщательно все проверяют – машины же большие. Сначала подходят с автоматами, сурово так, что душа в пятки уходит. А потом я появляюсь – узнают, улыбаются, просят автограф. Мы фотографируемся на память. Это очень хорошо, что такая тщательная проверка идет. На душе спокойнее, когда знаешь, что нас тщательно охраняют. 

- Не боитесь ли вы, женщина, приезжать с гастролями на Донбасс, где ведутся боевые действия?

- Ну, во-первых, на передовую мы все-таки не ездим. Там музы действительно молчат. А так хочется, чтобы они говорили! Что касается прифронтовой зоны… Когда на блокпостах мы видим автоматчиков, замаскированную военную технику, накатывают приступы животного страха. Думаю, это не зависит от пола – страшно всем. Но мы знаем, что нас ждут на Донбассе. Мы приносим радость людям, поднимаем им настроение и позволяем на время выпасть из суровой реальности. Наверное, наш страх – небольшая цена за горящие глаза зрителей, их аплодисменты. Ради этого стоит сюда ехать. Знаю, что к вам со спектаклями приезжали Ольга Сумская, Владимир Горянский. Так что – не все боятся. Я призываю всех своих коллег-артистов приезжать с выступлениями на Донбасс. Вы почувствуете, насколько нужны здесь.  

- Недавно вы озвучивали блокбастер «Охотники за привидениями». Как вам этот новый опыт?

- Да, кроме того, совсем уж недавно я закончила озвучивать и DVD-версию фильма, она гораздо полнее. До этого у меня был опыт озвучивания мультфильма – в «Тачках» моим голосом говорит агент Троник. Но там все гораздо проще. В фильме важно понять артикуляцию. Моя героиня Мелисса все время говорила на американский манер – голос шел вверх. У нас люди такое не воспринимают. При дубляже соблюдается полная секретность, ты не знаешь, что происходит по сценарию. Я не видела картину, мне проматывали эпизоды, где моей героини нет. Просто приходишь в студию, открываешь лист, видишь текс – и читаешь. Никаких тебе дома перед зеркалом потренироваться произносить трудные слова. В общем, отпахала. Семь потов с меня сошло. Потом, на презентации картины, пыталась прислушиваться: вот тут надо бы не так сказать… Но уже через 5 минут смотрела, как рядовой зритель. Все было очень органично. Друзья говорили: это не Мелисса, это – ты. Но продлится ли моя карьера в дубляже – не могу пока для себя ответить. 

- Вам на телевидении предлагали вести кулинарно-туристическое шоу. Вы согласились?

- Пока отказалась. Сейчас у меня много спектаклей. Появились две новые пьесы. Очень хочу привезти их вам. Одна называется «Поезд «Одесса-мама». Это авторская работа «Джентльмен-шоу», там Олег Филимонов играет. В поезд садится 55-летний еврей. Он впервые едет без мамы. Мама купила ему два билета в СВ до Львова. Поезд тронулся, он с ней пообщался в скайпе. А тут в купе захожу я – такая себе тетка с баулами с «7-го километра». И наше противостояние длится 2 часа. Зрители ухахатываются. Такая себе легкая пьеса с глубоким смыслом – посвящается всем мамочкам Одессы. 

- А вторая пьеса?

- Она гораздо сложнее. Там тема – мама и война. Сначала, вроде, смешно - репризы хорошие, ситуации комические. А потом весь зал рыдает. Это злободневная история о маме, которая прячем своего сына, потому что ему  приходят повестки. Прячет, где только может – благо есть родственники в разных странах. А военкомат его ищет, и тогда на войну вместо него собирается идти отец. Папе 65 лет – букет диагнозов, целый некролог. И вот он уходит, а сына забирают в армию в России. Я играю маму – это тяжелая роль. Зрители  плачут, но это светлые слезы, слезы очищения.  Очень хочу привезти этот спектакль на Донбасс. Сейчас вернемся с гастролей, буду настаивать на этом. Но, к сожалению, артисты решают все только на сцене.