Людмила Ткаченко: "А умирать не страшно"

Имя и фамилия жительницы Краматорска Людмилы Ткаченко, без сомнения, войдут в историю не только её родного города. Эта женщина оказалась сначала в числе зрителей знаменитого мюзикла "Норд-Ост", а потом - в числе заложников чеченских террористов.

Москва еще долго будет вспоминать те жуткие трое суток. Вместе с ней будут оплакивать погибших и желать окончательного выздоровления выжившим другие города, страны и целые континенты.

Так уж случилось, что в тот злополучный день, 23 октября, под сводами Театрального центра на Дубровке оказались захваченными представители разных стран и вероисповеданий. Террористы во главе с Мовсаром Бараевым, тех, кого захотели, отпустили в первый же день после захвата.

Им повезло. Судя по информации, лавиной обрушившейся в те дни на миллионы телезрителей, у тех, кто оставался в зрительном зале бывшего ДК, шансов на спасение практически не было.

- Людмила, какова была предыстория вашего московского путешествия?

- В Москве у меня живут бывшая невестка и ее муж. В общем, родственники. Я была у них в сентябре, просто гостила. А в этот раз поехала туда сразу по двум причинам. Во-первых, нужно было привезти Ирину с двумя ее маленькими детками-близняшками назад в Краматорск (вдвоем легче управляться в дороге), а во-вторых, я поставила себе цель: обязательно сходить на "Норд-Ост". Очень много о нем хорошего рассказывали.

Перед тем, как поехать на Дубровку, я, как заядлый театрал, уже успела побывать на представлениях в "Современнике" и Театре сатиры. Мюзикл "Норд-Ост" был в моем списке третьим.

В тот день мы много времени провели на рынке, еще и погода была противная. Холодно, дождь моросил. Я уже думала никуда не идти, но все-таки пошла. В метро заблудилась, вышла не на своей станции, но до театра кое-как добралась. Чуть опоздала, поэтому в фойе буквально влетела.

- Представляю, что удалось тебе пережить спустя пару часов. Ты тоже посчитала появление на сцене и в зале террористов за режиссерскую находку?

- Так подумали все. В начале второго акта на сцене танцевали актеры в военной форме. Человек восемь, наверное. И тут к ним вышли еще несколько человек. Правда, форма их никак не подходила под 42-й год: камуфляж, маски, куча автоматов. Это и насторожило. Сомнения развеялись быстро. Вышел Бараев (он единственный, кто никогда не прятал лицо под маской) и спросил: "Вы знаете, что происходит в Чечне?" Потом сказал, что Театральный центр захвачен и что мы - заложники.

- Как отреагировали на это заявление зрители и когда стали звонить родным?

- Паники не было. Все всё поняли. Террористов было очень много, и спорить с ними не было смысла. Спустя несколько минут они привели перепуганных работников театра, всю администрацию и рассадили их в зрительном зале. Потом сказали, чтобы каждый позвонил домой. Я позвонила Саше, мужу невестки, с чужого телефона и сказала, чтобы он не встречал меня после спектакля, как договаривались. Я, мол, нигде не заблудилась, а остаюсь в театре в качестве заложницы. Он сначала не поверил, а потом, спустя 10 минут, увидел все в прямом эфире.

- Как вели себя террористы? Говорили, будто женщины-камикадзе были особенно жестокими.

- Я не видела, что творилось на втором этаже. Я сидела в партере, в 14-м ряду, на пятом или шестом месте. У нас особенного ничего не происходило. Как и я, многие старались не привлекать к себе внимания, чтобы не попасть под приклад или дуло автомата. Позже, правда, мужчина один почему-то встал, наверное, забылся просто, а другие подумали, что сейчас в него станут стрелять, и повскакивали с мест. В этой сутолоке чеченцы выстрелили в мужчину и женщину, которые попытались бежать. А тот, первый, так и не понял, что произошло.

С чеченками мы немного разговаривали. Я лично слышала, как они говорили: "Думаете, мы все на самом деле хотим умирать?" Одна призналась, что дома у неё остался 11-месячный ребенок. О смерти они говорили примерно так: "Если умрем здесь, значит так нужно было Аллаху". Вообще, когда я впервые заметила этих женщин, то в темноте приняла их пояса со взрывчаткой за красивые блестящие сумки:

- Боялась?

- Сначала казалось, что закончится все быстро. У меня обратный билет был на послезавтра, думала, что успею. Но террористы постоянно капали нам на нервы. Говорили, что Россия воюет с Чечней, значит, и Чечня должна воевать с Россией. Что они хотят мира, и что наше правительство (имелось в виду российское) не хочет заботиться о заложниках. Все это нервировало и одновременно пугало. В конце вторых суток уже ни на что не хотелось рассчитывать, быстрей бы хоть штурм, хоть взрыв, лишь бы побыстрее со всем этим покончить. А вообще, честно скажу, умирать не страшно.

- Как происходила раздача съестного?

- Они спрашивали, кто хочет, например, шоколад. Люди поднимали руки, и они кидали шоколадки по рядам. То же происходило с соками, водой и т.п. Я в первый день вообще ничего не пила. Специально, так как не представляла себе, как можно ходить в туалет в оркестровую яму! Потом о стеснении все забыли. Мужчины ходили туда налево, женщины направо. Все это делалось прямо на полу, между стульями, разбросанными партитурами и инструментами. Тех, кто был на втором этаже, вроде бы водили в нормальный туалет, а нас нет - перед залом же фойе и сразу выход. За все время единственное, что я смогла в себя втолкнуть, это одну конфетку "Рафаэлло".

- Тебя долго не могли вычислить среди украинцев. Почему?

- До сих пор не знаю. Наверное, потому, что после очередного похода в "туалет", когда мое место оказалось занятым, и мне пришлось пересесть с 14-го ряда на 1 место 5-го, я как-то пропустила процесс пересаживания иностранцев. Потом спросила у одной чеченки, где нужно сидеть украинцам. Та ответила, что Украина - это СНГ, а значит, сиди и не рыпайся.

- Вам говорили, что идут переговоры?

- Никто из переговорщиков в зрительный зал не входил. Были только врачи. Но когда кого-нибудь отпускали, мы понимали, что идут переговоры, и немного успокаивались. Вечером перед штурмом вышел Бараев и сказал нам, что завтра, в 11 утра, приедет Казанцев, и нас начнут отпускать. Одна девушка так расслабилась, что даже некоторых рассмешила. В том числе и меня. Услышав обещание Бараева, она попросила одного чеченца отпустить ее не завтра, как всех, а сегодня, так как ей очень нужно. Тот удивился такой простоте и направил ее вопрос к женщине-камикадзе. А уже та ей объяснила, что такое захват, и как надо себя вести заложникам. Это нервное было, но все равно смешно.

- Опиши последнее утро своего пребывания в зрительном зале ДК. Как начинался штурм?

- В 5 утра многие спали и проснулись, когда один чеченец выскочил на сцену и заорал: "Гады, газ дали!" Тогда мы и поняли: что-то началось. Одна чеченка несколько раз то вставала, то падала. Молоденькая, лет 16. Рядом с моим креслом стоял чеченец и стрелял куда-то на улицу. Я натянула на нос воротник водолазки и под перестрелку стала отключаться. За секунду вспомнила дочку, маму, всех родных и попросила Бога, чтобы всех спас. А если выжить не удастся, то успокаивала себя, что, благодаря газу, умирать будет не больно.

- Больничные воспоминания, наверное, не менее значимы?

- Я не знаю, кто и как волок меня из зала, но этот кто-то успел меня спасти. Уже в больнице увидела, что у меня рассечена левая бровь, свезено полспины и протерта юбка. Стала просыпаться, когда услышала крики: "Дыши!" Врачи оказались на высоте. Мой доктор, Оболенский Владимир Николаевич, - это просто гений и умница. Рядом многие умирали, но я дала себе установку, что я сильная и все смогу выдержать. Психолог и невропатолог потом сказали, что это мне очень помогло.

- Кто посещал в Москве краматорчанку?

- Кроме моих родных, приходили люди из украинского посольства, из соцзащиты, лично Витренко, Марченко заходили, предлагали любую помощь. Кстати, это делали и совсем незнакомые мне люди, но тоже краматорчане - те, кто работали в Москве.

- Как встретил тебя Краматорск?

- Как и собиралась, я помогла Ирине привезти ее детей. Из Москвы мы ехали машиной. Маме до последнего ничего не говорили, чтоб не переживала, у нее инсульт недавно был. Дочке Владе 7 лет и она, слава Богу, еще мало что в этом понимает. Поздравил с возвращением исполком, обещал чем-то помочь. Сегодня я первый день вышла на работу, но продолжаю находиться на стационарном лечении в гастроэнтерологии - долечиваю печень. 24 ноября вместе с дочкой поеду в Евпаторию - путевку дал губернатор Виктор Янукович.

- Людмила, у тебя теперь есть второй день рождения. Желаем тебе скорее поправиться и обрести душевный покой. Ты действительно сильная женщина, раз смогла пережить этот кошмар и научилась заново улыбаться. В Москву больше не поедешь?

- Какой там?! (Смеется.) Я жива, а значит, в Москву ездила и ездить буду!