Две столицы

ВАРШАВСКИЙ МОТИВ

Восстание, поднятое в оккупированной польской столице 1 августа 1944 года отрядами Армии Крайовой (АК), социалистические историки называют безрассудным. Националистическое крыло движения сопротивления выступило обособленно, не заручившись поддержкой приближающейся Красной Армии. Тем самым руководитель АК, генерал Бур-Коморовский, обрек своих людей и все дело на неминуемое поражение.

Мотивы этого отчаянного выступления станут ясны, если отбросить социалистический мираж всеобщих антигитлеровских настроений. Для значительной части поляков (по-нашему - националистов) советское иго было ненавистнее германского. Исповедующих подобную идею объединила АК, глава которой одновременно являлся членом правительства страны, пребывающего в лондонском изгнании.

С националистами конфронтировали сторонники социалистического пути развития будущей Польши, каковым, естественно, покровительствовал СССР.

Из книги Г. К. Жукова "Воспоминания и размышления": "Вечером 9 июля я был приглашен к И. В. Сталину на дачу, где уже были Берут, Осубко-Моравский и Роля-Жимерский. Польские товарищи рассказывали о тяжелом положении своего народа, пятый год находящегося под оккупацией. Члены Польского комитета национального освобождения и Крайовой Рады Народовой мечтали скорее освободить свою родную землю. В совместном обсуждении было решено, что первым городом, где развернет свою организующую деятельность КРН, станет Люблин.

...23 июля 2-я танковая армия, действуя впереди общевойсковых армий, с ходу освободила город Люблин, а 24-го, стремительно атакуя, своими передовыми частями вышла на Вислу".

Понятно, что на таком фоне Армия Крайова ждать просто не могла -Люблин всего в 150 км на юго-восток от Варшавы. Восстание - лучший способ заявить о себе миру, тогда как взятие столицы русскими вместе с просоветской Армией Людовой - политическая смерть национализма.

НА РАЗНЫХ БЕРЕГАХ

Любое вооруженное сопротивление в тылу своих армий со стороны нерегулярных частей германские военачальники издавна считали бандитизмом. Такое отношение заложено в немецком характере, назовись противник хоть повстанцем, хоть партизаном.

Соответствующей была и первая реакция командования Вермахта -жесткие меры с массовыми репрессиями в охваченных бунтом кварталах. 6 августа 1944-го из Берлина прозвучало иное распоряжение: восставшие районы подлежали уничтожению, а их жители - вывозу в Рейх. Такая участь постигла и жену командующего повстанцами - беременную Ирену Коморовскую с малолетним сыном.

Самих же бойцов АК ждала беспощадная эпопея. Кровопролитность ее характеризуется хотя бы числом погибших с немецкой стороны - 26 тысяч эсэсовцев.

Правобережную, не охваченную восстанием часть польской столицы - Прагу - советские войска заняли 14 сентября 44-го. К тому времени геройская Армия Крайова уже впечатала себя в историю, положив на алтарь отечества жизни лучших его сынов.

Сражения на левобережной, взбунтовавшейся части города, продолжались под боком Красной Армии еще три недели. Вот как вспоминает этот период Г. К. Жуков: "1-й Белорусский фронт продолжал оказывать помощь восставшим, сбрасывая с самолетов медикаменты, продовольствие и боеприпасы. В западной прессе по этому вопросу было немало ложных сообщений, которые могли ввести в заблуждение прогрессивное общественное мнение".

Бывшие советские граждане помнят методы достижения Отцом народов своих целей, как и честность прежних родных средств информации. Поэтому, при всем уважении к маршалу Жукову, степень помощи восставшим пусть каждый представит сам.

Повстанцы, в лице генерала Тадеуша Бур-Коморовского, скрепили акт о капитуляции 4 октября 1944. Немецкая сторона, отлично зная антисоветизм АК, придала ей ранг достойно проигравшего врага.

Ожидания подтвердились: вчерашний противник, генерал выразил готовность выставить свои формирования на стороне Германии против большевиков. Верхушка Третьего Рейха скрыла это предложение. Иначе его публикация сделала бы польское правительство в эмиграции враждебным англо-американцам и укрепила союз последних с Россией.

Красная Армия вместе с Войском Польским освободила Варшаву 17 января 1945 г., утвердив на ее территории народную власть социалистического направления. Такое вот польско-советское братство по оружию.

Немцы отступили на запад, Армия Крайова - в леса и подполье, на добрых три года.

"...И каждый думал о своем,

Припомнив ту весну,

И каждый знал: дорога в дом

Ведет через войну".

А Варшава осталась в руинах...

ПАРИЖ, СТОЯЩИЙ МЕССЫ

7 августа 1944 года во французской столице обозначились явные симптомы приближения союзных армий. Штаб-квартира гестапо спешно грузилась в машины, готовясь к эвакуации.

Рауль Нордлинг, давний генконсул Швеции в Париже, только этим утром сумел добиться освобождения из городской тюрьмы 4213 политзаключенных. Он испросил аудиенцию у генерала Дитриха фон Хольтица, военного коменданта Парижа.

Генерал выслушал генконсула:

- Как командующий, я не могу вмешиваться в судьбы гражданских лиц. Возможно, их отправят в Германию.

- Но поезда из Парижа больше не ходят, - возразил консул.

Недовольно помолчав с минуту, фон Хольтиц выдвинул компромисс:

- Если я получу пять немцев-военнопленных за каждого политзаключенного, вы заберете этих арестованных.

На следующий день заупрямился уже шеф тюрьмы гестапо. Приказ коменданта не мог быть выполнен, ибо карманные деньги заключенных, изъятые при аресте, по закону должны быть возвращены. А начальник тюрьмы, к несчастью, уже не располагал требуемой суммой.

Тогда целеустремленный Нордлинг снял в банке 700 тыс. франков со счета шведского консульства и отдал их немцу. Гестаповец возвратил деньги заключенным и распахнул перед ними двери камер.

В те дни подпольные отряды французского Сопротивления начали обстреливать германские патрули; завязались уличные бои.

Боясь ответных действий немецкого гарнизона, штаб движения Сопротивления запросил того же Нордлинга о помощи.

Шведский дипломат снова явился к немецкому коменданту.

- Революция в Париже началась, - заявил фон Хольтиц. - Я должен отдать моим самоходным орудиям приказ об атаке.

- Жаль, - добавил генерал. - Теперь я войду в историю как человек, разрушивший Париж...

- Но ведь совсем не ваш долг разрушать город, - оппонировал дипломат. - Народ восстал не против немцев. Люди ополчились на правительство Петэна.

Офицер горько парировал:

- Да, все так. Но беда в том, что они стреляют в моих солдат.

Благодаря дару внушения, Нордлинг сумел уговорить коменданта повременить с карательными акциями. Взамен были обещаны переговоры с лидерами Сопротивления о перемирии.

Уличные бои моментально стихли, но затем разгорелись вновь. Отдельные группы партизан открывали стрельбу из укрытий по немецким войскам.

Рассерженный нарушением обещания, фон Хольтиц предъявил французам ультиматум: либо прекращение нападений, либо бомбардировка столицы.

Партизаны не располагали связью, поэтому требования ультиматума доносились населению громкоговорителями с разъезжающих автомашин. Немецкие власти обязывались признать правительство, выдвинутое восставшими, французы - прекратить стрельбу из-за угла.

Толпы парижан восторженно приняли озвученный компромисс; улицы наполнились всеобщим ликованием.

Правда, мир едва не нарушился, когда город наводнили подпольные коммунистические газеты, призывавшие продолжать борьбу. В ответ генерал фон Хольтиц прекратил выдачу населению продовольствия.

И снова вмешался 62-летний Нордлинг. Он взялся обеспечить требование германской стороны: капитуляцию только перед регулярной армией. Швед во главе импровизированной делегации добрался через линию фронта в штаб союзных войск.

Получив ценную информацию, американский генерал Омар Брэдли отдал приказ выступать. Торжественный вход в Париж великодушно доверили 2-й французской бронетанковой дивизии генерал-майора Жака Леклерка.

ВИКТОРИЯ!

Встречные и поперечные союзники удивленно глазели на колонну американских танков "Шерман" под французскими флагами, растянувшуюся по дороге к Парижу.

С немецкой стороны не грянуло ни выстрела. Наоборот, развеселые французские экипажи утонули в объятиях ликующих парижан, встретивших долгожданных освободителей.

В течение недели командование разыскивало затем эти танки с перепившимися экипажами во всех переулках Парижа. Для сбора загулявших прибегли даже к угрозе расформирования частей.

Только вечером 24.08 удалось исполнить главную задачу рейда на столицу.

Капитан Дронн из 2-й французской бронетанковой дивизии выстроил перед отелем "Де Вилль" взвод легких танков и роту пехоты.

Утром 25 августа французский взвод прибыл к отелю "Де Мёрис", где располагался штаб немецкого гарнизона. Танкисты бросили три дымовых шашки в вестибюль, а давно ожидавшие немцы вышли с поднятыми руками. Пленных отвезли на вокзал Монпарнас, где фон Хольтиц официально сдался командованию союзников.

В этот вечер Париж с новой силой начал продолжать (или продолжил начинать) праздновать свое освобождение.

...Вагончик из Компьенского леса, в котором германская делегация подписала унизительную капитуляцию в I-й Мировой войне, немцы потом злорадно взорвали.

А вот у штабного фургона генерала Брэдли, где практически предрешилась мирная участь Парижа, другая судьба.

После войны, при распродаже излишков американского имущества, штабной грузовик выкупил некий английский фермер. Оказалось, фургон стал отличным убежищем для его пастуха на торфяных болотах.