Тайна московского Двора

ОРИЕНТАЦИЯ: СЮРПРИЗЫ И ТРАДИЦИИ

Великий князь Василий III Иоаннович стал Московским царем в 1505 году. Тогда же законной женой 26-летнего монарха была названа Соломония Сабурова, которой едва исполнилось 14.

Однако ранние цветочки не дали таких же ягодок - два последующих десятилетия Государь оставался без наследника. Возможную причину сей печали называл свидетель той эпохи Павел Йовий.

По нему, Василия отягощал грешный порок отвращения к женщинам и, соответственно, плотской тяги к своему полу. То же содомское влечение характеризовало ранее отца великого князя - Иоанна III, погромщика Золотой Орды.

В случае подобного дефицита власть надлежало передать родным братьям царя по старшинству. Первым в очереди к престолу значился Юрий Дмитровский, за ним - Андрей Старицкий, оба - удельные князья.

Естественно, передача трона означала неизбежную перетряску околовластных слоев, приближение одних и отторжение других знатных фамилий. А терять государственные блага - с древнейших пор смерти подобно.

Вот и озарила некое боярское чело ясная идея: чем поступаться самим, лучше подвинуть царскую женку. Вакансию же заполнить другой красавицей, писаной или не очень - зато из своих, надежных кругов. Тогда, глядишь, и наследник появится нужных кровей. С Божьей помощью.

Однако задуманную рокировку пришлось воплощать неожиданно спешным порядком: царица Соломония вдруг понесла, Господи Иисусе!

ЧАДОЛЮБИЯ РАДИ

Хорошо еще, Государь не успел прознать о беременности супруги - он аккурат в ту пору монастыри объезжал. Вот и сплели, в отсутствие мужа, интригу против Сабуровой. Известно, что пыталась она лечить бесплодие общепринятыми тогда наговорами. А это, по Судебнику Иоанна III, являлось чародейством, караемым смертью. Княгиню поставили перед выбором: либо добровольный уход в монастырь, либо пытной застенок...

Потому, когда осенью 1525-го Василий III окончил свой вояж, Златоглавую потрясла карусель событий. 29 ноября царица Соломония приняла постриг, став инокиней Софьей. А через два месяца в Кремле играли новую свадьбу - с Еленой Глинской. Это был первый случай развода Государя на Руси. Доселе законы православия второго брака при живой супруге не допускали.

Весь пируэт сотворили при неведении главного участника - царь не позволил бы упечь жену, носящую ожидаемое чадо.

Что и подтвердилось, когда тайное стало явным. Запоздалое известие о родах бывшей жены, разрешившейся сыном Георгием примерно 15 апреля 1526-го, вызвало сущую бурю монаршего гнева.

Шапки инициаторов грязной игры полетели едва не с головами.

Зато Покровский монастырь, приютивший отставную Соломонию, осенила государева милость - дарение села Павловского Суздальского уезда. Чуть позже сельцо Вышеславское бывшая супруга получила уже лично. Единокровный наследник мог расти, согреваемый отцовской любовью. Целых 4 года.

СРЕДНИЙ БЫЛ И ТАК, И СЯК...

Положение круто изменилось 15 августа 1530-го, когда от Елены Глинской родился наследник Иван, будущий Грозный.

Приверженцы династических канонов не дремали - Георгия нужно было спасать.

И в усыпальнице Покровского монастыря возникла детская могилка - якобы новопреставленного сына инокини Софьи. На самом же деле отрока - законного наследника московского престола -увезли, чтобы надежно укрыть.

Предосторожность дальновидная. Дело в том, что боярская знать упорно не признавала в родившемся Иване IV царской крови. Отцовство приписывалось князю Ивану Федоровичу Овчине Телепневу-Оболенскому, неизменному слуге Глинской, бывшему дружкой на ее свадьбе.

Злые языки то же родительство находили потом у следующего отпрыска Елены - младшего брата Ивана IV, глуповатого Юрия.

Увы, намеки в прелюбодеянии Глинской лишь подкрепились дальнейшими событиями. Так, у Рюриковичей, коим принадлежал царь, как и в роду самой неверной, психические отклонения не значились. И вдруг - явная маниакальность одного и безнадежное слабоумие второго ребенка...

Зато родне дружки - Оболенского - было чем похвастаться! Одни прозвища говорили сами за себя: "Немой", "Глупый", "Телепень"...

4 декабря 1533 Василий III преставился Божьей волею. Тут уж вдовая царица и вовсе пошла вразнос, оказавшись опекуншей трехлетнего Ивана IV, занявшего трон.

Однако регентство было недолгим. В 1538-м, по интриге боярских кланов, Елену Глинскую отравили, за чем и утешителя Овчину четвертовали, не мешкая.

Эти события закончили каргопольскую ссылку невинно упеченной Соломонии Сабуровой, но не прервали сокрывательство законного престолонаследника Георгия.

СЧАСТЛИВОЕ ДЕТСТВО

Подоплека творившихся дел ясна, поскольку лежит в самой природе человеческой души, развращаемой вкушением власти. Тем более, при запрограммированной нелегитимности последней.

Вот как вспоминал свое детство Ванятка, ставший впоследствии Грозным:

"Князья Иван и Василий Шуйские сами навязались нам в опекуны и таким образом воцарились. Нас же начали воспитывать как последних бедняков. Сколько раз даже поесть не давали вовремя..."

И далее: "Все расхитили коварным образом: говорили, будто служилым на жалованье, а взяли себе. А бесчисленную казну деда нашего и отца забрали себе, будто это их наследственное достояние...

Всех подданных считали своими рабами, рабов же сделали вельможами. Делали вид, что правят и распоряжаются, а сами нарушали законы и беспорядки чинили, требуя от всех безмерную мзду".

Своим чередом, юного самодержца не миновали слухи о его неправомерном воцарении. Как, например, строки письма ему Андрея Курбского, поначалу - ближайшего сподвижника Ивана IV, вынужденного затем бежать в Литву: "Знаю я из Священного писания, что дьяволом послан на род христианский губитель - в прелюбодеянии зачатый богоборец-антихрист..."

И в урочный час забродил под царским целом тяжелый хмель мстительности...

ИЩИТЕ - И ОБРЯЩЕТЕ

Первый гнев пал на родичей. Федора - сына Овчины Телепнева-Оболенского, своего кровного брата - Грозный велел посадить на кол. А заодно и общего двоюродного братца -Дорогобужского.

Позже, в январе 1564-го, грянула опричнина. 34-летний царь, похоже, решился на эту российскую инквизицию после бегства и признания из-за границы князя Андрея Курбского.

Историк Н. М. Карамзин считал опричнину проявлением безумного нрава Ивана IV. Апофеозом эпохи явился монарший девиз: "Жаловати есмя своих холопей вольны, а и казнити вольны же".

Ленин, в свете классовых теорий, называл весь период "Борьбой с наследием удельных времен, против феодальной децентрализации".

Но архивные и археологические изыскания последних десятилетий, сдается, позволяют назвать всю драму естественнее. А именно: "борьба за необузданную власть как источник безграничной наживы".

Главным - и законным - претендентом на престол Грозный видел сына Василия III, Георгия Васильевича. Но открыто искать своего названого брата, чтобы свести счеты, было нельзя. Явный поиск стал бы признанием факта собственной неправомочности. Искать нужно, но не можно - этот замкнутый круг обязана была разрубить опричнина.

Она и разрубила в 1570 году, разгромив Новгород, Торжок и Тверь. Именно в последнем городе настиг-таки Иван IV заклятого соперника, что подтверждают современники.

Датский посланник Ульфельд: "Город Тверь разгромили, потому что в оном было жилище убитого князя, то есть брата великого князя".

Пастор и писатель Одерборн: "Пытавшийся укрыться в своем доме брат Иоанна захвачен, закован в цепи, подвергнут пытке и убит".

Венцом розыска стали массовые казни в Москве 25.06.1570. А в 1572 году опричнина, изжившая себя, была отменена.

ЭПИЛОГ

Одно диссонирует с этой версией - все та же пресловутая ориентация. Известно, что Грозный имел девять жен. Но есть и свидетельства греховных контактов его с верными слугами - например, старшиной опричников Федором Басмановым. То есть у царя налицо плотские склонности некровных отца Василия III и деда Иоанна III.

Видимо, в данном случае имела место благоприобретенность предпочтений. Но это уже не монархическая генеалогия, а лабиринты гомосексуализма.