Новое в песне о старом

НЕОБХОДИМОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ

Когда столетие назад Россию захлестнула вакханалия политического террора, лидером на кратчайшем пути к революции оказалась партия эсеров. На счет этой организации, созданной Евно Азефом и Григорием Гершуни, занесли громкие акты. Убийства великого князя Сергея Александровича, премьер-министра Столыпина, министров внутренних дел Сипягина и Плеве - деяния социал-революционеров.

Боевую организацию упомянутой партии мощно возглавлял Евно Азеф, известный как Иван Николаевич, он же Толстый, он же Раскин. Эта фигура долгие годы была самым высокооплачиваемым агентом царской охранки.

В 1892 году Евно Азеф, 23-летний студент политехнического института в немецком Карлсруэ, добровольно предложил сотрудничество русской полиции. Вскоре последовала успешная сдача тайным агентам нелегальной типографии, печатавшей "Революционную Россию". Затем Азеф прошел курс у самого полковника охранки С. В. Зубатова, и со временем оказался главным резидентом Департамента полиции. К финалу карьеры он имел 1000 рублей ежемесячно, не считая чрезвычайных единовременных поступлений.

Жизнь члена ЦК и главы БО революционной партии текла на виду. Азеф-Раскин был завсегдатаем шикарных ресторанов и борделей, проматывавшим тысячные суммы. Благо, их давала и полиция, и партийная касса...

...Суперагент лично назвал Тайной полиции дачу на финской границе, где в апреле 1906 г. уже неделю коченело тело повешенного священника Гапона. Хотя кончина последнего наступила с распоряжения самого Евно Азефа.

МИССИОНЕР ПО ПРИЗВАНИЮ

Георгий Гапон еще студентом Петербургской духовной академии явил неподдельный интерес к жизни самых обездоленных классов. Такое участие сделало его весьма популярным лицом на фабриках, в общежитиях и ночлежках Петербурга.

В 1902 Георгий Аполлонович познакомился с опытным чином Тайного департамента полковником С. В. Зубатовым. Совет полицейского был дельным: организация рабочих кружков, не занимавшихся экономическими вопросами. В отличие от московских либо минских групп, слушатели Гапона внимали теологическим или культурно-просветительским лекциям. Помощь министра внутренних дел обеспечила священнику регистрацию в феврале 1904 г. устава "Собрания русских фабрично-заводских рабочих". К трагическому дню 9 января в этом "Собрании" насчитывалось около девяти тысяч лиц.

Между тем беспорядки в империи множились: бунтовали студенты, изнуряла японская война, роптали национальные окраины. А тут еще недавнее убийство министра Плеве и ясная обреченность Порт-Артура...

Встревоженный укрупнением "Собрания рабочих", петербургский градоначальник Фуллон вызвал к себе модного ритора. Генерал пенял священнику, что тому доверили укреплять религиозную мораль, а он развел социалистическую агитацию. Оправдания собеседника уверяли в соблюдении границ дозволенной программы. Только клятва на Евангелии убедила Фуллона, и он отпустил пастыря с миром.

Сменивший убиенного министра внутренних дел П. Д. Святополк-Мирский тем временем провозгласил "эпоху доверия" между обществом и государством. Началась петиционная кампания -императору адресовались десятки ходатайств об учреждении в России представительской формы власти. Пресса развела невообразимый шум и сподобила Гапона затеять манифестацию с прошением царю от рабочих.

Для гарантии успеха инициатор добивался аудиенции в министерствах внутренних дел и юстиции, но тщетно.

ЧЕРНЫЕ ТУЧИ, РОК НЕМИНУЧИЙ

13 декабря 1904 г. разразилась всеобщая стачка в нефтяном Баку. 20 декабря русские войска сдали Порт-Артур, что предопределило исход всей кампании. 3 января, в ответ на увольнение с Путиловского четырех активистов "Союза рабочих", стал весь завод.

9 января отец Гапон повел манифестацию к Зимнему дворцу - бить челом, требуя защиты сирых от угнетателей. Но царя в столице не оказалось - августейшая чета с детьми накануне уехала в Петергоф.

За пару дней до акции состоялся митинг, на котором святой отец выдвинул план действий - нечто среднее между прошением и бунтом: "Мы скажем царю, чтобы дал народу свободу. Если согласится, то пусть клянется перед всеми. Вдруг не допустят - мы прорвемся силой. Коль войска начнут стрелять, мы будем обороняться. Часть войск тут же примет нашу сторону, и мы устроим революцию... Разгромим оружейные магазины, откроем тюрьму, займем телеграф и телефон. Эсеры обещали бомбы... и наша взяла!"

Петиция начиналась фразой: "Государь, воззри на наши страдания", а венчалась требованием Учредительного собрания.

На заседании Совета министров 8 января Охранное отделение дало исчерпывающие сведения о предстоящем шествии. Исключительно мирная семейная форма демонстрации контрастировала со зловещим характером декларированного перед этим сценария. Вырисовывалось покушение на государственные устои...

Было решено выставить солдат. Осведомленные доброхоты тщетно уговаривали манифестантов и организаторов бросить затею, чреватую кровью. Дальнейшее известно...

РАССТРЕЛ

Среди демонстрантов мало кто верил в реальность трагического исхода; не допускал его и Георгий Аполлонович. Увы, жестокая действительность опровергла радужные надежды. Священник двигался на штыки, будто рехнувшись, и, скорее всего, пал бы убитым. Верный друг, эсер Петр Рутенберг, повалил смятенного пастыря и прямо в снегу остриг его длинные волосы. Тот же спаситель привел истерично рыдающего Гапона в дом А. М. Горького.

Там, придя в себя, Георгий Аполлонович написал обращение к русскому народу, призывая "братье, спаянных кровью", к массовому восстанию. Уже вечером эти строки читали на улицах Питера эсеровские агитаторы. За неделю, размноженное небывалым тиражом, воззвание облетело всю страну. Автор же благоразумно убыл из России.

ВЗЛЕТ

Заграница встретила героя "кровавого воскресенья" триумфально. Правые газеты напрасно трубили, что святой отец - полицейский агент; левые партии выразили ему полное доверие. Романтический лидер давал интервью; его ждал щедрый гонорар за книгу "История моей жизни".

Гапон встречался с Плехановым, Лениным, Азефом, но не спешил делать выбор. Политика уступила место широким кутежам. Он сибаритствовал с размахом - ласки дорогих женщин, коллекционные напитки, азартный угар Монте-Карло... Сегодня трудно разобраться, кто, вопреки удовольствиям, заманил героя обратно на родину.

КРУТОЕ ПИКЕ

Как бы то ни было, в декабре 1905-го Гапон снова объявился в России. Теперь он приступил к созданию рабочих организаций, контролируемых Департаментом полиции, на что свыше выделили 30 тыс. рублей. Но все застопорилось: кассир Матюшенко сбежал с этими деньгами. А преданный ученик, рабочий Черемухин, не вынес крушения мечты в загулах боготворимого Георгия Аполлоновича и порешил себя.

Охранка стала добиваться от Гапона выдачи "Боевой организации" эсеров, не понимая, что он - кустарь-одиночка и в партийных тайнах не разумеет. Священника же, как на грех, донимало безденежье -успел пристраститься к сладкой жизни. Вот и решился на авантюру: понадеялся завербовать Рутенберга. Петр, конечно, знал многое, но был непродажен.

Гапон запросил у Департамента 50 тысяч: по 25.000 себе и другу-кандидату. Начальник петербургской охранки А. В. Герасимов совсем разочаровался в агенте-духовнике и отказался платить. Тогда Георгий Аполлонович, без копейки в кармане, на авось затеял переговоры с Рутенбергом...

Друг-эсер, верный идее, немедленно сообщил о грязном предложении шефу "Боевой организации". Только ей, ведомой Азефом, позволялось намечать жертву, способ, время и место покушения.

...Ответ на предложение был готов - и кандидат в двурушники назначил Гапону встречу на даче под Петербургом, в Озерках. В урочный день, 10 апреля 1906, туда заодно явились эсеры-боевики -чтобы воочию убедиться в факте предательства...

ПОСТСКРИПТУМ

Когда в ноябре 1879-го убийца харьковского генерал-губернатора, некто Гольденберг, был арестован с грузом динамита, за террориста взялись хитро. Сам министр внутренних дел обработал клиента, нарисовав перспективу широкого и гуманного сотрудничества.

Гольденберг выдал абсолютно всех, кого знал, но повесился, убедившись в блефе "совместных действий". На докладе о его самоубийстве в камере Александр II собственноручно начертал: "Очень жаль!"

...Летом 1908-го угроза провала у эсеров нависла над Евно Азефом. Его визави, шеф полиции Герасимов, дал опальному несколько тысяч рублей выходного пособия и снабдил фальшивыми паспортами. Пометавшись, господином Ноймайером беглец осел в Германии.

Хотя в 1915 его как русского шпиона приняла берлинская тюрьма, в декабре 1917-го Азеф-Ноймайер был на свободе. Через несколько месяцев провокатор умер естественной смертью.

...А Георгия Аполлоновича обнаружили повешенным во встроенном шкафу нетопленой дачи на финской границе. Когда накидывали петлю, Гапон плакал...

Анатолий Шестопалов