И все на наш редут...

И НА СТАРОЙ СМОЛЕНСКОЙ ДОРОГЕ ПОВСТРЕЧАЛИ НЕЗВАНЫХ ГОСТЕЙ

Пожалуй, наиболее значимыми последствиями взятия неприятелем Белокаменной считаются московский пожар и разграбление Кремля. Местом же захоронения изъятых сокровищ общеизвестная версия называет Семлевское озеро, встретившееся Бонапарту на пути отступления.

Но писатель Вениамин Кожаринов имеет существенные уточнения по названным вопросам. Его мнение таково:

"При учете разграбленных французами богатств следует помнить, что из Кремля были заранее эвакуированы многие ценности, в том числе дорогие коронационные украшения и сокровища Патриаршей ризницы стоимостью 21 миллион рублей. Кроме того, викарий Августин смог вынести из Успенского собора древние иконы - Иверскую и Владимирскую.

Врагу досталось много пушек старого литья, знамена, доспехи, тысячи ружей, шпаг. А также богатейшие оклады икон кремлевских соборов, церквей и монастырей города. Кроме этого, похищенными назывались золотой крест с колокольни Ивана Великого и серебряное паникадило весом до 400 кг из Успенского собора.

Теперь о роли главнокомандующего Москвы, графа Ростопчина, отвечавшего за эвакуацию ценностей. Многие историки долгое время обеляли его, называя пожар и сопутствовавшее разграбление деяниями одних французов. Увы, маловероятно, чтобы враг сам поджег Белокаменную, лишая себя крова и пищи. Ростопчин же, не сделав ничего для эвакуации скарба горожан, приказал удалить все огнегасильные средства. Тем же распоряжением из тюрем освободили всех колодников, зато в госпиталях и больницах остались тысячи пациентов.

Естественно, граф, выйдя в отставку и удалившись в Париж, истово клялся оттуда в своей безгрешности.

Что же до российского добра - оно изымалось у неприятеля почти в каждом сражении на пути французской ретирады, ведь любой солдат Бонапарта нес в ранце хотя бы малую долю трофеев.

Серебряное паникадило из Успенского собора наши отбили у врага под Оршей. После битвы у деревни Студенки русским достались обозы серебряной и прочей утвари, занимавшие квадратную полуверсту.

Наконец, очевидцы доносили, что из Березины в месте переправы извлекались пушки, сундуки, ранцы и ящики, ломившиеся от драгоценностей, причем количество выуженного было неимоверным. А обоз самого императора был захвачен у Вильно - последней цитадели Бонапарта в России.

По поводу клада в Семлевском озере вспомним, что берега его заболочены и не допускают гужевого подъезда. Со льда трофеи тоже не были затоплены: в те сутки (22.10.1812) дороги еще мало замерзли и не выдерживали тяжесть даже пехотинца.

Ну а легенда о богатствах Семлевского озера похожа на личную версию графа Сегюра, первым назвавшего удобную для себя фабулу. Кстати, одна из дочерей губернатора Москвы Ф. Ростопчина, Софья, была женой Евгения Сегюра - племянника упомянутого наполеоновского генерал-адъютанта. И клад в илистых глубинах снимал бы все материальные подозрения с родственного градоначальника Белокаменной.

Интересна судьба главного атрибута из якобы затопленной казны - Великоивановского креста с одноименной колокольни, по-другому называвшейся Годуновским столпом. Наполеон хотел водрузить эту добычу на специально построенном близ Лувра соборе как знак победы над Россией.

Колокольня Ивана Великого должна была разделить печальную участь смежных с ней строений: звонницы и Филаретовской пристройки, рухнувших от взрыва. Но фугасом снесло лишь купол здания.

Крест, отброшенный волной к северным дверям Успенского собора, пролежал там до 5 марта 1813, когда под талым сугробом его нашел синоидальный ризничий Зосима. Вскоре управляющий Московской епархией Августин доложил в столицу о находке, за чем последовал именной указ о реставрации колокольни с установкой нового креста. Его, по эскизам архитектора А. Руска, затем выковал автор предыдущей святыни - крепостной мастер Петр Ионов".

ГРАБЬ НАГРАБЛЕННОЕ!

"Эй, вы! Тараканье отродье!

Все к Снегиной: раз и квас.

Даешь, мол, твои угодья

Без всякого выкупа с нас!"

(С. Есенин, "Анна Снегина")

Россия - страна церквей (вернее, бывшая). В каждой деревне - часовня, в любом городе - храм. Что ни алтарь - сотня-другая икон в окладах да утварь в каменьях, а еще - книги, ко всему - шитье. В соборах этого добра - вдесятеро больше.

Деревень по Руси начала ХХ века - около 100 тысяч. Городов - сотни. Монастырей - дюжины.

А теперь попытаемся соизмерить материальный ущерб, нанесенный Отечеству нашествием Бонапарта и доморощенными ревкомами.

Изъятие церковного богатства началось в 1921-1922 годах. Тогда вырученная казна, вместе с ценностями Гохрана и Госмузейфонда, пошла в уплату за харч, закупленный для голодной и разрушенной страны.

Потом экспроприация достояния конфессий стала нормативным вариантом добычи твердой валюты. Церковь добровольно жертвовала сокровища, но воспротивилась отъему реликвий и святынь. За сей отпор некоторые иерархи в 1922 были расстреляны, а патриарх Тихон арестован.

Вот злоключения некоторых православных раритетов. Одной из великих святынь христианства была холщевая рубаха, сотканная без единого шва, - риза Господня. Она попала на Русь в 1625 как дар персидского шаха Аббаса царю Михаилу Федоровичу. Впоследствии одеяние разрезали на три части, хранившиеся в Софийском соборе в Киеве, церкви Зимнего дворца и храме Петропавловской крепости. Революционный вихрь унес холсты бесследно.

Не менее значимый уникум - риза пресвятой Богородицы, попавшая в Московию из Византии. В Успенском соборе Кремля для святыни построили церковь Ризоположения. В советскую эпоху след одеяния простыл.

Канули в неизвестность сокровища Вознесенского монастыря, основанного в 1393 Евдокией, вдовой Дмитрия Донского; уникальное собрание древних икон и рукописей Чудова монастыря; рака с мощами Александра Невского, хранившаяся в Троицком соборе Петрограда и увезенная на атеистический смотр в Москву.

В Казанском соборе Питера был серебряный иконостас, выполненный из металла, отбитого казаками Платова у наполеоновских войск. Этот памятник войны 1812 года, установленный поверх склепа Кутузова, революционными кувалдами выбили из стены, запропастив как прах старого мира. Так же поступили с иконостасом Андреевской церкви Киева.

Не миновала участь сия дворцовые собрания художественных ценностей, частные коллекции, государственные, церковные и личные библиотеки. Реквизированные властью книгофонды продавались через коммерческие букмагазины и Наркомвнешторг.

Так, личное собрание Николая II (более 1700 томов) уплыло в Библиотеку конгресса США. Перекочевала и старинная греческая рукопись Нового завета, всемирно известная как "Синайский кодекс". Ее теперешние координаты - Британский музей. Продали за валюту и другой уникальный культурный памятник - Коран шаха Аббаса.

Растратились коллекции отечественного ювелирного искусства, в первую очередь - из фамильных собраний Романовых. По дешевке ушли сотни тысяч образцов изобразительного и прикладного искусства, орденов, ювелирных украшений, оружия, императорских реликвий с русскими коронными драгоценностями. Так, коронационная медаль последнего царя была продана за $30; большой серебряный кубок за $300; пара декоративных пасхальных яиц из золота и жадеита с десятками алмазов - работа Фаберже - за $450 каждое. Для сравнения: в 1985 году такое яйцо на аукционе "Сотбис" выкупили за 1000760 долларов.

Итоговые данные Роберта Вильямса: за 1928-1933 СССР продал более 6000 тонн культурных ценностей (по информации страховых компаний, указывавших в договоре вес застрахованного груза). Эта цифра исключает все переплавленное либо реализованное через антикварные, букинистические, комиссионные магазины и скупку по индивидуальным сделкам.

На таком фоне нашествие Бонапарта выглядит ребячьей экспедицией в саду у дяди Вани, где вместо вишен звенит веселый смех.

СОЛДАТУШКИ, БРАВЫ РЕБЯТУШКИ

Но, коль уж речь о Франции, давайте вспомним еще один малоизвестный эпизод военных отношений России с этой страной - правда, уже в ранге союзников по Первой мировой.

30 ноября 1915 Николай II заявил делегатам из Парижа, что решил послать на Западный фронт ощутимый контингент русских сил. Высочайшее распоряжение задвигало армейско-государственные структуры, и очень быстро возникла первая особая бригада в 10 тыс. человек. Возглавил формирование генерал Лохвицкий.

15.02.1916 эта часть по железной дороге прибыла в китайский порт Дайрен. Здесь бригаду погрузили на суда, 7 апреля бросившие якоря в марсельском порту. Население радостно встретило русских союзников, торжественно продефилировавших под Триумфальной аркой. Первую бригаду дислоцировали в лагере у Шалона, затем, 17.06.1916, ее отряды вывели на фронт.

Тяжелые бои длились до середины октября, когда отведенную первую заменила третья русская бригада, переброшенная Северным морским путем. В дальнейшем из обеих сформировали особую дивизию под командованием того же генерала Лохвицкого.

Падение самодержавия в России аукнулось брожением среди ее армейской массы на Западном фронте. К апрелю 1917 испуганное французское руководство отвело неспокойную дивизию союзников под ля-Куртэн, в тыловой лагерь.

Идейный раскол привел к физическому: в июне 1917 шесть тысяч солдат, демонстрируя лояльность Временному правительству, без оружия ушли из лагеря и стали бивуаком под Клерво. С ними жилье в ля-Куртэн покинули все офицеры. Оставшиеся 13 тысяч служивых продолжали митинговать у своих палаток.

17 июля 1917 военпред Временного правительства генерал Зенкевич издал ультиматум. Он потребовал от мятежников немедленного разоружения и выхода из старого лагеря. Однако двухдневный срок исполнения ультиматума Зенкевич растянул до месяца.

Но бацилла революции в солдатских умах превозмогла угрозу расстрела. Большевистские агитаторы упорно двигали события к вооруженному конфликту.

1 сентября представитель Временного правительства комиссар Рапп огласил членам Куртэнского Совета новый ультиматум с требованием капитуляции. Подчинились и вышли наружу около ста человек.

2 сентября 1917 начался мощный ружейно-пулеметный обстрел взбунтовавшихся, на другие сутки по лагерю ударили пушки.

4 сентября позиции осажденных были взяты штурмом. Живыми в свой же русский плен угодили 8,5 тысяч душ.

Так по французской земле пронесся первый смерч нашей гражданской войны. Дальнейшая судьба мятежников печальна. 400 активистов были заточены в тюрьму. Более тысячи попали в трудовые лагеря. Остальные 7 тысяч солдат, требовавших возвращения на родину, переправили в Северную Африку для работы на копях, шахтах и рудниках. Большинство из них там и легли костьми от изнурительного труда под нещадным солнцем.

Не менее драматична судьба воинов третьей русской бригады, подавлявших мятеж. Из них потом сформировали особый иностранный легион, который в апреле 1918 при наступлении был полностью уничтожен.

Таким образом, из 20000 наших солдат, отправленных на Западный фронт, Россию снова увидели едва лишь сотня-другая человек. Таков еще один забытый французский след в развеселой отечественной истории.