Листики-цветочки

ПОЛНЫМ-ПОЛНЫ КОРОБОЧКИ

Древнейшие упоминания опиумного мака были найдены в шумерских клинописных текстах – там он именовался как «растение радости». В эпоху египетских фараонов его применяли для анестезии. В период античности использование опиумного мака расширилось: к функциям обезболивающего добавились роли снотворного и тонизирующего.

Родиной цветка, как и технологии производства наркотика из каучуковидного сока, выделяемого надрезами на его бутонах-коробочках, является Средний Восток. С приходом туда Ислама, запретившего употребление вина, рекреационное назначение опиума стало главенствующим. На территории же Средиземноморья и Западной Европы, с их винодельческими традициями, уделом наркотика оставалось лишь медицинское использование.

Европейские эскулапы применяли опиум для лечения едва ли не всех болезней – от диареи до астмы, и радовались, что метод так хорошо помогает. Общество волновала угроза пьянства, и на фоне алкоголя опиум казался безобидным и даже полезным средством. Его в ту пору либо пили, растворяя в воде, либо глотали сухим небольшими порциями.

Однако распространение табака, завезенного из Нового Света Колумбом, со временем повлияло и на удел опиума: в смеси с табаком его стали покуривать. Впрочем, концентрация морфинов в такой набивке не превышала 0,2%. Курить опиум без табака не получалось: он, будучи неважно очищенным порошком, сгорал, теряя дурманящий эффект.

Пришлось разработать технологию очистки наркотика, увеличившей содержание в нем морфинов до 9-10%. В этом случае о легком «поднятии тонуса» речь уже не шла – выкурив трубку, человек на какие-то часы просто уплывал в небытие. Опиекурильни явились заведениями спокойными, даже весьма – как могилы. Тем более, что разрушение здоровья курильщика шло стремительно и бесповоротно. Так сложилось, что новый метод употребления зелья воспринялся ассоциативно с Китаем и его национальными диаспорами. И главную роль здесь сыграл чай, потребление которого в Европе того времени стало неудержимо расти.

Причина явления зиждилась в трудностях доставки. Рейс из главного порта Южного Китая (Гуанчжоу, т. е. Кантона) до Англии морем длился около полугода. При этом везомый чай неизбежно отсыревал. К тому же Ост-Индская компания, монопольно доставлявшая чай на Альбион, по закону была обязана иметь в портовых складах годовой запас товара. По методу ротации, в торговый сбыт направляли уже отлежавшую целый год партию, а новый товар занимал ее место на складе.

Но и это еще не все. В Кантоне чай, собранный с мая по август и доставленный в порт носильщиками, почти на год оседал в складах из-за невозможности его транспортировки в период муссонов. Столь долгие перипетии в отнюдь не идеальных условиях мог выдерживать лишь чай, именуемый в Поднебесной красным. Он-то и стал тем, который европейцы считают черным. В настоящем же черном (сорта пуэра), высушенном 25 лет при абсолютной темноте, кофеина больше, чем в хорошем кофе.

ТОТ ДЫМ В ОТЕЧЕСТВЕ

Грянувший чайный бум на порядок ухудшил и без того невыгодный для Британии дисбаланс в торговле с Китаем. Спас положение европейцев опиум. К 1820-му 90% опиумного сбыта Ост-Индской компании, изготавливавшей зелье в Индии, начало приходиться на Китай. А через 13 лет этот объем вырос четырехкратно, достигнув показателя 20000 ящиков, или более 1000 тонн.

Методика была проста и выгодна. Монополист, то есть Ост-Индская компания, доставляла товарный опиум в Калькутту, где он продавался на аукционе. Но себестоимость ящика зелья в Индии была около 150 фунтов стерлингов, а в Гуанчжоу за тот же ящик давали уже 520 фунтов. Один парусный клипер грузил на борт до 300 ящиков, и каждый его рейс приносил компании до $ 4 млн. чистой прибыли в нынешних ценах. Рейсов же судно выполняло по 2-3 за год, а крупные перевозчики могли оперировать десятком и более транспортных клиперов.

Но опиумная торговля – это не одни лишь экономические вопросы. К середине 1820-х китайским властям стало очевидно то, что еще не уяснила Европа, мнившая в опиуме только лекарство. В одном лишь Гуанчжоу численность курильщиков, ставших полностью зависимыми от дурмана, характеризовалась десятками тысяч людей. Опиумная эпидемия захватила весь социум, и едва ли не максимально пораженными недугом оказались чиновничество и армия. Иными словами, к той поре все, связанное с опиумом, начало доминировать и во внутренней жизни Китайской империи, и в ее внешней политике.

КОГДА ПОБЬЕТ ДАЛЕКИЙ ДРУГ

Вялотекущая державная хворь не могла не привести к катаклизмам. Таковые и наступили в виде двух «опиумных войн». Поводом для первой из них (1840-1842) послужила конфискация китайскими властями у английских торговцев более 20000 ящиков с опиумом. Британия отправила к китайским берегам эскадру. Война завершилась быстрой победой англичан. 29 августа 1842 года был подписан Нанкинский мирный договор, по которому Китай выплачивал контрибуцию и отдавал британцам Гонконг.

Однако европейцы так и не получили права беспрепятственно торговать опиумом. Во второй «опиумной войне» (1856-1860), предлогом для которой послужил захват китайцами английского судна «Эрроу» с контрабандой, участвовала коалиция западных держав: Англия, Франция и США. Неудивительно, что Китай снова проиграл. В соответствии с новым Пекинским договором 1860 года страны-победительницы получали значительные привилегии в торговле с Поднебесной. В нем, в частности, была указана и торговля опиумом.

Только через полстолетия, в 1913 году, пришедшие к власти после победы Синхайской революции демократы запретили ввоз наркотика в страну. Любопытно, что компания «Джардин, Мэтисон и Ко», самый крупный агентский дом из тех, что участвовали в китайской опиумно-чайной торговле, успешно функционирует и сегодня. Она является видным игроком на восточно-азиатских рынках и одним из крупнейших импортеров китайского чая в Европу, а также инвестором, которому принадлежит, в частности, известная мировая сеть отелей «Мандарин Ориентал». О торговле опиумом компания предпочитает не вспоминать, хотя и не отрицает свою былую к ней причастность.

по материалам: А. Попова

Анатолий Шестопалов