Ни свой, ни чужой

ПАРЕНЬ СЕМЬИ ТРУДОВОЙ

Многие вехи жизни этого человека до сих пор не определены достоверно. Известно, что его настоящее имя - Вильгельм Фишер, а дата рождения -23 сентября 1900 года. Далее следуют разночтения: по одной версии, мальчик увидел свет в Риге, в семье трубочиста и домохозяйки. По другой - папашей Вилли являлся германский коминтерновец, обосновавшийся в Лондоне.

Затем в судьбе будущего полковника Абеля отмечены четырехклассное элементарное училище, должность посыльного, работа судовым кочегаром...

С ОГПУ пути героя сплелись в 1927-м, когда его зачислили в Иностранный отдел этого почетного ведомства.

Чистки зловещего 1937-го кончились для Вилли увольнением из монолитных рядов НКВД (что уже было счастьем на фоне лавины расстрелов зачастую невиновных жертв). А потом, в лихую годину Отечественной, снова взятый чекистом Фишер учил радиоделу молодых наследников Дзержинского.

ТУЧИ ЗАОКЕАНСКОГО НЕБОСКЛОНА

"Дан приказ ему на Запад" - прозвучало для кадрового сотрудника Лубянки в 1948-м, и тогда же США обогатились еще одним своим гражданином. Офицер КГБ перевоплотился в Мартина Коллинза (он же Эмиль Роберт Гольдфус), о чем свидетельствовали безупречные документы на оба этих имени. Личным владением приезжего стала фотолаборатория в Бруклине.

Девять лет прошли для господина Коллинза беззаботно. Но 11 мая 1957, когда в нью-йоркском отеле "Latam" он безмятежно спал, неожиданная драма омрачила личный горизонт. Трое агентов ФБР сомкнули наручники на белых запястьях постояльца. Обнаружив удивительное знание вопроса, "гости" с места предложили сотрудничество русскому полковнику.

Арестованный отверг эту перспективу, и тогда возникли работники иммиграционной службы, уполномоченные провести обыск. В результате которого были обнаружены мощный коротковолновой приемник с наружной антенной, шесть с половиной тысяч долларов, ключ от личного банковского сейфа (где лежало еще $15 тысяч) и документы на два вышеупомянутых имени. Кроме того, агенты захватили для лабораторного исследования ряд вещей.

Под усиленной охраной арестованного переправили в Техас, где начался цикл тщательных допросов, разбавленных душещипательными увещеваниями о сотрудничестве. Результатом сей обработки стало импровизированное признание-легенда: "Я - Рудольф Иванович Абель, гражданин России. По купленному поддельному документу в 1948 году въехал в США из Канады. Ни на какие сделки с ФБР для разведывательных игр не пойду".

Такой ответ лишь подлил масла в огонь всеамериканских антикоммунистических настроений. Совсем недавно за шпионаж для России казнили чету Розенбергов, у Абеля же в изъятых карандашах обнаружили микропленку с полным компроматом. Там были график радиосеансов с Центром, коды и письма от родных Абеля.

С такими вещественными доказательствами полковника доставили в Ньюарк, где должны были открыться судебные заседания.

СОРАТНИК ПО НЕЗРИМОМУ ФРОНТУ

Как стало известно, Рудольфа Ивановича сдал американцам его коллега и напарник, подполковник КГБ Рейно Хайханен, живший в Нью-Йорке под фамилией Маки. Этот финн работал в НКВД еще с Зимней войны на Карельском перешейке.

Хронический борец с зеленым змием и побежденный в этом единоборстве, Рейно методически колотил свою жену-финнку, оставаясь при этом ее нежным возлюбленным. В ответ дочь Суоми, подруга дней его суровых, разделяла с офицером не только ложе и квартиру, но и пагубную страсть к огненной воде. Кстати, Хайханен, человек с посредственным интеллектом, так и не освоивший английский, имел в России еще одну (законную) жену с ребенком, вздыхавшую по тому, "с кем разлука нескончаема порой, встречи - ненадолго".

Абель, разумея, что такой помощник до добра не доведет, мягко, но твердо пенял напарнику за способ его бытия (тем более, что сам Рудольф Иванович тяготел к абстиненции). Упрямый же подчиненный, чувствуя, как финалом всех его па-де-де близится возвращение в суровое Отечество и разрыв с белокурой любимой на теплой чужбине, дозрел до предательства.

Назидательная фортуна по-своему выстроила его дальнейшее заокеанское счастье. Через несколько лет Хайханен окончательно спился и погиб в автокатастрофе.

КАЗНИТЬ НЕЛЬЗЯ ПОМИЛОВАТЬ

Судебный процесс над Абелем явился уникальным и не имел прецедентов в американской юриспруденции. Немалую роль во всем сыграл адвокат Джеймс Доновэн, бывший сотрудник ЦРУ.

Обвинение звучало жестко и сулило электрический стул: Рудольфу Ивановичу вменялись шпионаж против США, передача информации об их национальной обороне и незаконное пребывание в стране.

Доновэн воздействовал на эмоции присяжных, заметив, что обвиняемый - не продавшийся американец, а честный гражданин враждебной державы - такой, какие, возможно, работают на США в Москве.

Далее. Смертная казнь исключит вариант обмена этого полковника на шпиона-американца, которого могут в будущем захватить. И, наконец, справедливый вердикт укрепит реноме американской юстиции перед всем человечеством.

Кроме того, адвокат подчеркнул моральные качества обвиняемого, зачитав аудитории его письма родным, изъятые при обыске. Глубина нежных чувств, одолевавших доброго семьянина и звучавших в любой фразе корреспонденции, умилила сердца присяжных.

Эти аргументы выиграли еще более на фоне удручающего портрета главного свидетеля. Беспробудные запои Хайханена, избиения им дамы, еженощные рыдания с криками о помощи, регулярные визиты полицейских и, самое главное, наличие в России законной жены с ребенком - такие факты сразили аудиторию наповал.

В довершение всего, обвинение не смогло доказать причинение Абелем ущерба национальной безопасности. Выслушали даже мальчика, тремя годами ранее нашедшего потайную монету с микропленкой и отнесшего ее в ФБР. Монету обронил все тот же пьяный Хайханен, а текст микропленки специалисты так и не расшифровали.

Наш разведчик так никогда и не признался, что его деятельность управлялась из России; свое фактическое имя он тоже отказался назвать.

Решение суда оказалось большим успехом адвоката и подзащитного. Вердикт, прозвучавший 21.02.1958, обрекал Абеля на 30 лет тюрьмы и $3000 штрафа.

НЕОЖИДАННОЕ ИЗБАВЛЕНИЕ

Срок он отсиживал в Атланте. Над русским агентом заключенные не издевались (как, например, над его американским товарищем по несчастью Гринглассом, осужденным за шпионаж в пользу Советов).

Напротив, русский полковник читал в неволе Эйнштейна, балуя свой математический ум; рисовал карикатуры для тюремной газеты; участвовал в изучении плана казематов, помогая затеянной начальством реконструкции всех строений.

Идея возможности обмена появилась у Рудольфа Ивановича в беседе с адвокатом, который даже обсуждал эту тему с шефом ЦРУ Алленом Даллесом. Впрочем, было ясно, что такая затея осуществима лишь в случае признания Россией советской принадлежности шпиона.

Родина же, наоборот, всячески открещивалась от него. Весточки Абеля своей жене, доставленные в посольство СССР, были там отвергнуты с негодованием, достойным подмостков лучшего театра.

Подобная интермедия разыгралась дважды, и лишь на третий раз письмо взяли: "если кто-то кое-где у нас порой" вдруг окажется женой этого неизвестного Абеля. При том, что весь мир уже давно был в курсе нашумевшего шпионского дела. Но простодушных советских граждан еще требовалось охранять в их младенческом неведении.

Семья Рудольфа Ивановича тихо нашлась - все-таки эпоха Хрущева отличалась от железных шор сталинизма. А дальше - вышло так оно само: ей конверт, ему письмо - наладился контакт с родными.

...Триумфальное пресечение над СССР шпионского рейда американского самолета У-2, ведомого Фрэнсисом Гарри Пауэрсом, явилось развязкой данной проблемы. Стремлению Доновэна обменять захваченных разведчиков коммунистическое руководство таки вняло.

Переговоры велись через немецкого адвоката в ГДР, и запретное слово "КГБ", естественно, не фигурировало. Обмен пленниками состоялся там же - на мосту, разделявшем два Берлина. Каждый арестант вернулся на круги своя...

МОСКВА! КАК МНОГО В ЭТОМ ЗВУКЕ...

Своего летчика Пауэрса в Штатах встретили как национального героя, хлебнувшего лиха у врага.

Не то у нас. Первые годы об Абеле молчали, затем Вадим Кожевников, используя тихо нашумевшую шпионскую фабулу, написал роман "Щит и меч". А там и одноименный фильм с прекрасными актерами вышел на экраны...

Благодарное Отечество не удостоило Рудольфа Ивановича никаких почетных должностей. Хотя - в свете краснознаменных традиций - спасибо, что не упекло в бескрайний воркутинско-магаданский ареал. Вот оно, человеческое лицо социализма.

Абеля отметили наградой, полагающейся по его стажу в органах, и задействовали для консультаций нового поколения сотрудников.

Скончался он от рака через несколько лет после возвращения. Скромным наследством после разведчика остались двухкомнатная квартира на проспекте Мира да убогая дача. Приятель умершего Хенкин вспоминал, что Абель в конце жизни увлекся самиздатом, а дочери, Эвелине Вильямовне, шепнул на смертном одре: "Помни, что мы все-таки немцы..."

НЕ УКРАДИ!

Кстати, о шпионских заработках и благосостоянии. Наибольшие гонорары в этой сфере история зафиксировала у агента по кличке Цицерон. Этот сотрудник британского посольства в Турции за период с октября 1943 по апрель 1944, выдавая германским партнерам дипломатические тайны англичан, сколотил более миллиона долларов.

Цицерон, являвшийся этническим албанцем по имени Дьелло, выбился в камердинеры британского посла Нэтчбулл-Хьюгессена. Сближение произошло под звуки лиры: посол был самозабвенным меломаном, а Дьелло чудесно пел арии многих опер. И как-то, упоив шефа дивными руладами, снял отпечаток с ключа от личного сейфа Нэтчбулл-Хьюгессена. Дальнейшее было делом филигранной техники вороватого мусульманина.

Афера открылась случайно, и ловкий Дьелло смог уйти. Говорили, он эмигрировал в Южную Америку и остался там жить под вымышленным именем.

Однако после войны, исследуя архивы германской разведки, союзники узнали, что львиная доля миллионной суммы, выплаченной немцами самозваному информатору Цицерону, комплектовалась фальшивыми долларами. Нацисты, правомерно считавшие албанца больше вором, чем шпионом, отреагировали адекватно. Ибо государственным лозунгом Третьего Рейха - страны, где народ все века презирал кражу, - был "Jedem das Seine" или "Каждому - свое". Может, в этом и есть высшая справедливость.