Будни великих строек

КЛЕЙМЕнНЫЕ

Весной 1939-го на Переборском левобережном механическом заводе родилось новое веяние. Свободный инженерно-технический контингент предприятия, рабочую массу которого составляли заключенные, обязали носить тавро. Это были два тряпочных ярлыка, прикрепляемые к спине и груди человека. На ярком фоне меток четко выделялась надпись "Волголаг НКВД".

Отказавшиеся клеймиться лишались зарплаты вольного специалиста.

Отношение ИТРовцев к нововведению было различным. Большинство женского персонала видело в бирках элемент украшения, носимый даже с тенью кокетства. Мужчины, как правило, тяготились нашивками, дающими сходство с рабом.

Так что социализм еще до войны обогнал в своем учете и контроле будущих немецких поработителей Европы. Припомним, что винкель с буквами "Ost" или "Р" (Polеn) остарбайтеры германских трудовых лагерей стали носить только в 1942 году. К тому же лишь один, крепимый на груди слева (узники концлагерей носили робу, военнопленные - свою форму).

ДЕРЖИ КАРМАН ШИРЕ

Благосостояние некоторых категорий ударников довоенных пятилеток обрисовывает разговор, услышанный в каком-то станционном буфете. За стаканом белой откровенничали группа рабочих и их бывший коллега, перешедший на службу в НКВД.

"Скажи честно, Вася, зачем ты надел форму? Ведь ты же был дельным слесарем, имел шестой разряд - стал бы мастером и работал, как все".

"Вы послушайте, ребята, - отвечал Вася. - Ну, был бы я как вы, зарабатывал бы от силы 600 рублей. Минус вычеты, заем - 60; налог, квартира - 90. Итого на руки в месяц остается 450. Или даже возьмите мой полный доход за год - 7200.

А здесь я получаю в месяц: денежное довольствие - 1200, за звание (ведь я лейтенант) - 700, пайковые - 400. За выслугу лет 15 процентов к зарплате - это 2000 в год, обмундирование - 3000. Квартира бесплатная - это, считай, сотня в месяц, налогов никаких - еще 50, вместе - 1800 за год.

Теперь отпуск: слесарем я имел две недели, а здесь - календарный месяц, да проезд еще 8 дней. Плюс каждый год бесплатная путевка в Кисловодск или Сочи с бесплатным проездом в мягком вагоне.

Так что нынешние мои 35 тысяч в год от слесарных 7200 чуть-чуть отличаются. Вот и смекай, зачем я пошел в НКВД".

Офицер говорил уверенно, бегло называя хорошо заученные цифры.

"А работа на заводе? С гудком приди, с гудком уйди, весь день гнись без отдыха, не то и 600 не увидишь. Здесь же, в лагере, не работа - малина: когда придешь, когда уйдешь - никто ничего не скажет. Числюсь оперуполномоченным, дела у меня секретные. Захочу - неделю дома сижу.

Так что наливай, брат, да еще заказывай - я плачу".

И В ХОЛОДНОЙ ЗЕМЛЯНКЕ ТЕПЛО

Летом 1952 на строительстве Цимлянского гидроузла, в районе плотины, ликвидировали некое заведение.

Оказывается, там был создан публичный дом. Выкопан котлован, в нем построено здание и засыпано песком. Этакая землянка наша в три наката, сосна сгоревшая над ней.

Вход неказистый, как в захудалую прорабку, зато внутри - ампир и рококо. Вестибюль, коридор, зал и полдюжины номеров. Дорогие обои, ковры, мягкая мебель, абажуры, картины в духе угара НЭПа. Функционировали водопровод, канализация, отопление, вентиляция. Антураж гнездышек - "и, склонившись у кальяна на цветной диван, близ жемчужного фонтана дремлет Тегеран".

Провели радио, установили патефон. Трофейные пластинки; картинки, разжигающие воображение. Лоно порока, юдоль греха. Альбом с баядерками во всех проекциях, с видами от А и Б до самого сердца.

Смышленого заключенного поставили директором сего клуба, из лагерниц насобирали красивых барышень, умело целующихся во все щечки. Солдаткам любви дали предварительный медосмотр. Контингент гостей оформился из граждан начальников рангом не ниже майора. Прямо тещина избушка Волго-Донского каскада.

Впрочем, каждый лагерь, где был женский спецконтингент, имел свой дом терпимости. Подруги числились у всех - от начальника до последнего кашевара.

Штатных миловидных волонтерок хорошо кормили, освобождали от работ, снабжали косметикой и нарядами.

Кандидатка, отказавшаяся от предложения администрации, по ничтожному поводу избивалась уголовницами до потери сознания. Если такое внушение не приводило к согласию, жертву ожидали карцер и мор голодом. Упрямиц, выдержавших и это, переводили в штрафзону, где для назидания другим их "пускали под трамвай" - подвергали массовому изнасилованию.

ДО СВИДАНЬЯ, ДРУГ НАШ, ДО СВИДАНЬЯ

"Он грохнул так,

Последний шля привет,

Что из души

Повылетали гвозди,

Которые вбивали

С детских лет" (И. Кучин, "Вожатая").

Выписка из решения исполкома Волгоградского областного Совета депутатов трудящихся от 11 ноября 1961 года №20/505*57 "О снятии скульптуры Сталина, установленной при входе в Волго-Донской судоходный канал имени В. И. Ленина":

"На ХХI съезде КПСС с особой силой были вскрыты новые факты о грубых нарушениях Сталиным ленинских заветов, злоупотреблениях властью, массовых репрессиях против честных советских граждан и других действиях в период культа личности. На многочисленных собраниях и митингах при обсуждении переименования города трудящиеся возбудили ходатайство о снятии скульптуры Сталина, построенной в 1952 году на берегу Волги у входа в Волго-Донской канал им. Ленина.

Исполком областного Совета депутатов трудящихся решил:

1. Считать невозможным дальнейшее оставление у входа в Волго-Донской канал скульптуры Сталина..."

...То был самый большой на планете монумент Отцу народов. 24-метровая фигура вождя возвышалась на 20-метровом гранитном пьедестале. Общая высота изваяния над зеркалом реки составляла более 80 метров.

Сама фигура была выполнена из красной чеканной меди толщиной 2,5 мм. Внутри объема размещался несущий металлический каркас, замоноличенный в верхнем уровне подиума. От каркаса разветвлялась упорно-опорная арматура, хранившая жесткость листовой оболочки.

Вес медной скорлупы насчитывал 20 тонн, каркаса - 110 тонн. Длина среднего пальца изваяния определялась 112 сантиметрами.

К вечеру 14.11.1961 Сталинградский гидрострой утвердил ПОР (проект организации работ) демонтажа монумента. Опыты по резке медных листов заставили выбрать электродуговой способ - при газовом варианте расплавленный металл кипел, забивал сопла горелок и не резался.

Вокруг площадки было заведено круглосуточное дежурство сотрудников КГБ и милиции. Утром 17 ноября монтажники доложили обкому о своей готовности, но власти решили перенести операцию на 20-е число. 17-го вечером собирался областной партактив - а значит, руководители не могли бы явиться на демонтаж в случае какого-либо ЧП. Суббота 18-е и воскресенье 19-е тоже не устраивали: выходные дни способствовали накоплению у монумента излишнего числа разнонастроенных людей. В итоге глава областного КГБ приказал начать свержение вечером в понедельник, 20 ноября. Суточную раскладку демонтажа он категорически урезал: эвакуация должна завершиться к утру, тайно от посторонних взоров. Из тех же опасений было запрещено включать прожекторы.

...И вот он, решающий день. С рассвета погода начала портиться: в Волжском пошел снег, в Сталинграде задуло поземкой, а дальше, к Бекетовке и Красноармейску, уже взялась холодная зима с пронизывающей метелью.

В полдень к одинокому идолу съехалось начальство, спустя час подкатил автобус монтажников. Далее, по команде, из-за сквера выдвинулась колонна мощных "ЯАЗов". Машины, развернувшись на площадке, начали осторожно пятиться к монументу. Из вздыбившихся кузовов съехали деревянные брусья, предназначенные для защиты гранитной основы. Спустя несколько часов монтажники сколотили опалубку, закрывшую пьедестал.

Упали сумерки, когда пять мощных тракторов, гудя и лязгая, подползли к тылу колосса. Трактористы внимательно прослушали окончательный инструктаж и разошлись по машинам.

К тому времени сгустился полный мрак - освещения, как и было предписано КГБ, не включали. А метель крепчала, и ветер, лепивший белым и деревья, и землю, и людей, временами переходил в ураган.

Звучит команда "Пора". Через десять минут на высоте сорока метров загорелись два огня: то электросварщики резали медную шею гиганта. Потом в эти дыры завели концы тросов, которые под своим весом, скрипя и гремя, рухнули во мрачное чрево. Громадная оболочка срезонировала вмешательству негодующим эхом.

Тем временем на площадку явился второй секретарь обкома Л. С. Куличенко и перемолвился с главным руководителем демонтажа К. С. Ивановым. В ответ на сообщение о разрезанных анкерах последовало высочайшее "Ну, давай".

...А метель выла и гнула к земле. Словно вся природа, все тени погубленных, наконец восстали из безвестных могил и единым духом слали тирану свое загробное проклятие. В снежном реве мерещились хрипы миллионов безвинных жертв...

И вот рука главного инженера высоко поднята. Через полминуты сигнальщик добежал до тракторов, и гул моторов слился с ураганом. Стало заметно, как медный истукан дрогнул, помедлил и ринулся навзничь, искрясь и громыхая.

Эхо падения на момент перекрыло все остальные звуки.

Со всех сторон из темноты бежали люди. Наконец дали свет, и мощные источники озарили площадку. Два трактора стянули ноги фигуры с гранита и развернули ее параллельно реке.

Монтажники приговаривали каждый свое, озлобленные возгласы и междометия разбавляла площадная брань. Загорелись костры, вспыхнули огни электросварки, пошло расчленение останков.

К полуночи голову под ликующие крики погрузили в самосвал. Но верхняя губа вождя, разрезанная стропом, намертво прихватила его. Тогда трос прямо в кузове отсекли сваркой.

Грузовик уехал под новый взрыв матерщины и комментарии: "Закусил на посошок..." Агенты КГБ дружно молчали.

К утру, как и требовала партия, куски разделанного монумента свезли на базу Вторцветмета. А ночной буран постепенно успокоился...

***

...Имя Кирилла Сергеевича Иванова, участника событий, донесшего до нас описанные факты, занесено в книгу "Советские энергетики", изданную к 50-летию ГОЭЛРО. Его фамилия соседствует с биографиями Г. М. Кржижановского, П. Г. Смидовича, Л. Б. Красина.