Исповедь суфлёра

ОТЦЫ И ДЕТИ

Признания Александра Мурзина увидели свет в 1991 году. Вот что сказано в них об авторстве трудов, приписываемых Генсеку: "... через три года после появления в 1978 г. в "Новом мире" шумной трилогии (в №2 -"Малой земли", в №5 - "Возрождения" и в №11 - "Целины") в том же журнале в №11 за 1981 г. были опубликованы еще две главы "Воспоминаний" - "По заводскому гудку" и "Чувство Родины".

Через год с небольшим, уже после смерти Л. И. Брежнева, в №1 за 1983 г. появились еще три: "Молдавская весна", "Космический Октябрь" и "Слово о коммунистах".

Кто же авторы всех этих глав? Анатолий Аграновский, работавший в "Известиях", написал "Возрождение". "Малая земля" вышла из-под пера Аркадия Сахнина.

Он хоть и не состоял в штате "Комсомолки", долгое время печатал там свои блестящие очерки и статьи. Я, в 1960-х член редколлегии этой газеты, стал автором "Целины".

Аграновского и Сахнина я назвал открыто лишь потому, что их фамилии, как и моя, уже не раз обнародовались в прессе под грифом "причастных". Хотя я слышал, что семья ныне покойного Аграновского отрицает его связь с высочайшими мемуарами. А Сахнин - тот вообще угрожал подать на меня в суд и печатно обвинить в клевете, лишь только я посмею выступить сам или приплести к делу Аркадия Яковлевича. Так же думали автор "Молдавской весны" - В. Г. - и еще один человек с такими же инициалами В. Г. - автор "Космического Октября" (оба в прошлом известные журналисты "Комсомолки").

Так что из пяти настоящих творцов мемуаров я остался единственным хранителем этой тайны, готовым честно о ней рассказать".

ЕСЛИ НАДО - ЗНАЧИТ, НАДО

По поводу инициативы воссоздания знаменитых откровений А. Мурзин говорит следующее: "В декабре 1976-го исполнялось 70 лет Л. И. Брежневу. В "Правде" лихорадочно думали, как отметить это событие. Выход нашел ответственный секретарь газеты С. Цукасов: дать обзор писем читателей, приславших к юбилею изрядную кипу душевного славословия. Такой обзор поручили мне, что я и сделал. Он так и назывался - "Строки от души". Сознаю, какой камнепад вызываю на себя этим признанием, но что было, то было. Только я вскоре забыл об этом личном деянии, но другие о нем не забыли.

В апреле 1977-го мне позвонил В. Н. Игнатенко, зам. главного редактора "Комсомолки", пригласил к Л. М. Замятину и добавил интригующе:

- Там увидишь много наших. Есть такое ответственное и почетное задание, что никогда не догадаешься...

Леонид Митрофанович Замятин, генеральный директор ТАСС, поведал собравшимся о недавнем личном открытии. Умиляясь и восторгаясь, он рассказал, как ехал недавно поездом с К. У. Черненко и Л. И. Брежневым, и Генсек вспоминал свои детство, молодость, зрелость - всю жизнь. Какие потрясающие события он пережил! И как его биография согласуется с историей нашей Родины!

Замятин и Черненко принялись дружно склонять Ильича к воссозданию эпохальных мемуаров, но тот скромно возражал, упирая на занятость. Хотя вроде бы согласился поработать над такой книгой с группой назначенных помощников. Вот нам и рекомендовали подсобить товарищу Брежневу - собрать фактологию, набросать тексты...

Предложение несказанно ошарашило. Хотя как не помочь немолодому, вконец загруженному человеку, тем более - главе страны?

Все кивнули, и сияющий Л. М. Замятин радостно занялся определением конкретных тем.

Напоследок гендиректор ТАСС предложил мастеровым от литературы не особенно распространяться о будущем издании "жития". Ну да об этом напоминать не требовалось..."

ОЙ ТЫ, ДОРОГА ДЛИННАЯ, ОЙ ТЫ, ЗЕМЛЯ ЦЕЛИННАЯ, ЗДРАВСТВУЙ, ПРОСТОР ШИРОКИЙ...

Журналист А. Мурзин продолжает: "Аграновский первым выбрал себе Украину, Сахнин - войну, В. Г.-второй - космос. И целина осталась за мной как бы сама собой.

Спустя несколько дней состоялась еще одна встреча посвященных, теперь - у К. У. Черненко. Ничего "этакого" мы не узнали, лишь Константин Устинович озадачил, бросив:

- Разумеется, ваша работа будет оплачена.

Это была новость. Обычно советские газетчики подобные функции выполняли по служебной обязанности либо партпоручению. Какая оплата?

...Не стану описывать, как собирал материал. Это было скучно, хотя трудно. Я сам искал бывших целинников, секретарей райкомов, директоров совхозов, казахстанских министров и руководителей той поры, многих других людей, вплоть до летчиков самолета Л. И. Брежнева и официантки, кормившей его в поездках по целине. А ведь прошли годы, наслоилась путаница, сдобренная похвальбой и откровенным враньем, бурно расцветшим на идеологической ниве к 1970-м годам.

Приходилось чертить ветвистые графики посещений и маршруты выездов Л. И. Брежнева, дабы отсечь его фальшивых сподвижников. В мемуарах такого уровня я не мог допустить ни единой ошибки.

Вряд ли сообщу что-то новое и о технологии самого написания "Целины". Обычная работа за столом. Жена и семья, конечно, были "в курсе" и ровно месяц не тревожили меня, наглухо закрытого в комнате. Я не печатаю на машинке, пишу от руки, поэтому между домом, где мы тогда жили, и ТАСС курсировал фельдкурьер в зеленом кителе.

Он забирал готовые страницы и привозил мне их из ТАСС перепечатанными (для вычитки и доработки). Благодаря этому, у меня сохранился второй машинописный экземпляр текста "Целины" объемом 152 страницы.

Не странно ли? Казалось бы, нужно откреститься от своего участия в этой акции, на манер А. Сахнина и других творцов "Воспоминаний". А я, наоборот, храню и машинопись, и весь пудовый архив "Целины". Зачем? Затем, что считаю: речь идет о крупнейшей, на всю страну, партийно-государственной провокации, осуществленной, увы, нашими руками.

Обыватель рассуждает проще: не надо было связываться, а связался - сам и расхлебывай. "Чиреватое это дело", как выразился один читатель. Да, чревато, если к нему липнут корысть и интриги, как в данном случае. Но ничего подобного в моей дальнейшей работе "на вождей" не происходило, хоть я с февраля 1978-го по сентябрь 1985-го был в группе "речевиков", писавших тексты важнейших документов, статей и докладов для главных лиц страны. Впрочем, каждый текст был плодом коллективным, десятки раз катаным-перекатаным всей группой.

Иное дело - книга Л. И. Брежнева, продукт сугубо индивидуальный. Во избежание кривотолков мы настойчиво просили Л. М. Замятина и

В. Н. Игнатенко дать к мемуарам примечание: дескать, автор благодарит за помощь таких-то соратников, друзей, архивистов, в том числе и журналистов. Нам кивали в ответ, но ничего не сделали.

Впрочем, я был уверен, что многое в рукописи сам Генсек выбросит, заменит своим: ведь была же обещана его личная работа над книгой и серия наших встреч с ним!

Однако троица заговорщиков, ничтоже сумняшеся, издала всего лишь наши "болванки"...

Правда, нужно отметить: целинники, знавшие молодого Л. И. Брежнева, говорили о нем с глубокой симпатией. Был красив, добр, гуманен, всем помогал. Мог и час, и два говорить без бумажки. Отличался общительностью и неприхотливостью в быту. Не пил. Работал на износ. Болтунов презирал. Целинников жалел: мученики..."

ПОЛЬЗА ДЛЯ ДЕЛА

Но в каждом деле две стороны. Неожиданно возникшая ситуация с книгой "Целина", по мнению ее настоящего автора, имела и положительный аспект: "Непредвзятый читатель заметит, что мемуары лишь внешне соответствуют своему жанру. Там нет возвеличивания центрального героя, зато есть взгляд из дали лет. В этой книге я попытался сформулировать дотоле отсутствовавшую концепцию целины, ее место в решительном изменении зернового баланса и сельской географии страны. Главной же целью поставил внедрение почвозащитной системы земледелия, способной уберечь казахстанские пашни от эрозии и гибели.

От академика А. И. Бараева, творца почвозащитной системы, я знал: если Н. С. Хрущев, носясь со своим пропашным земледелием, однажды вытолкнул Александра Ивановича из машины прямо в степи, и тот едва доплелся пешком, то Л. И. Брежнев всегда и ощутимо поддерживал ученого. Эту линию нешуточной практической борьбы за внедрение почвозащиты я решил сделать центральной.

Вот так и получилось, что даже самые "еретичные" идеи, которые ни за что не проходили в "Правде" ни через М. Зимянина, ни, тем более, через

В. Афанасьева, в "Целине" я излагал свободно и с убеждением, что всю "ересь" напечатают.

До сих пор не уверен, читал или нет Леонид Ильич свои мемуары, но зато я прочитал в них, изданных, то, что сам написал. И если Казахстан после выхода "Целины" обрел, наконец, возможность распоряжаться парами, если почвозащитная система (под защитой Генсека) распространилась на десятки миллионов гектаров, если с 1978 г. сдвинулось с мертвой точки и началось развитие дачных огородных и садоводческих хозяйств, принявшее ныне такой размах, то ясно, что "Целина" сделала свое дело. Во всяком случае, сыграла в благотворных изменениях не последнюю роль.

НАГРАДЫ НАШЛИ ГЕРОЕВ

Завершает откровения невольника литературы, рикши эпистолярного жанра меркантильная страничка: "Теперь о том, кто, с чего и какие купоны стриг во всей этой истории. Едва мы сдали в 1977-м свои рукописи, как в том же году К. У. Черненко из секретарей ЦК стал кандидатом в члены Политбюро. Едва главы "Воспоминаний" начали выходить в свет, как он стал уже членом Политбюро, а затем и лауреатом Ленинской премии (тайно, без оглашения за что). Л. М. Замятин и В. Н. Игнатенко удостоились такого лауреатства еще раньше - за сценарий документального фильма "Повесть о коммунисте" (разумеется, о Л. И. Брежневе к его 70-летию).

Мало того, в ЦК КПСС специально для Л. М. Замятина и В. Н. Игнатенко был восстановлен отдел международной информации, который пара и возглавила все по тому же ранжиру: Леонид Митрофанович - зав., Виталий Никитич - его бессменный зам.

Отвечу и на теребящий многих вопрос: "чего и скоко" мы получили? Можно выразиться иносказательно: я хоть и пенсионер союзного значения, не брезгую собирать пустые бутылки. А можно брякнуть и прямо: наш труд над мемуарами не был поощрен никак. Обещание К. У. Черненко, конечно же, не было выполнено. Да и как иначе? Ведь если начальственная троица заведомо намеревалась вычеркнуть нас из мемуарной акции, уничтожив все следы нашего там пребывания, то чей труд было оплачивать? Сами же мы вопрос о мзде никогда не ставили - а значит, потому ее ни от кого и не ожидали.

Иное дело - моральное поощрение. В феврале 1979-го я неожиданно получил орден Дружбы народов. Как водится, "за многолетнюю и плодотворную" и в связи с моим недавним тогда 50-летием. Было ясно, что эта инициатива исходила не от газеты "Правда", где я в то время работал, а свыше. Вскоре, с аналогичной мотивацией, орден Октябрьской Революции получил А. Сахнин. Были ли награждены другие создатели мемуаров, я не знаю.

А в заключение приоткрою дополнительную тайну. Был в нашей группе у Л. М. Замятина в 1977 г. еще один человек, также из "Комсомолки". Назову его лишь инициалами: В. Д. Роль ему отводилась тогда невинная: пребывать рядом с Л. И. Брежневым, сопровождать его, наблюдать, фиксировать - словом, вживаться в будущий материал. Какой? Для чего? А для того, что уже замышлялся и второй том будущих "Воспоминаний" Ильича с ориентировочным названием "На посту Генсека".

Как видим, широко намеревались шагать в 1977 году член Политбюро К. У. Черненко и сотрудники ЦК Л. М. Замятин и В. Н. Игнатенко - смахивающая на мафию троица!

Александр Мурзин. Август 1991 г."