"Но иначе жить нельзя, если..."

ДУМЫ СТАРШЕГО ПОКОЛЕНИЯ

К маю 1945-го советский воин ценой неисчислимых жертв и мучений установил мир на земле Восточной Европы. И нет вины простого солдата в том, как этот мир затем использовали политики. Без малого полвека старший брат еще жал душными узами новообращенных единомышленников поневоле.

Но минул срок, и недоспелые друзья, как птицы на волю, ринулись из клетки социалистического лагеря. Впрочем - летите, голуби: кому поп, кому попадья; сердцу не прикажешь; насильно мил не будешь. Зато нам самим - ведь хорошо же должно быть в собственном доме?

А это как сказать... Вот строки из открытого письма ветерана-фронтовика В. Кардина, опубликованного центральным журналом на исходе советской эпохи: "...Под гул однообразных заверений ветераны покидают этот мир. У одних позади нищета, у других - роскошь. Но это - крайние точки. Большинству досталась трудная жизнь, отягощенная непониманием новых поколений. Чем шумнее официальные обещания, приуроченные к очередному Дню Победы, тем больше косых взглядов бросают люди на ветеранов. Попытки внедрить любовь к "нашим славным..." способны вызвать противоположное чувство.

Не сразу мы, вернувшиеся с фронта, ощутили себя поколением. Миновали первые послевоенные годы, и мы начали искать друг друга, списываться. Что-то в мирных днях заставляло нас держаться вместе, чем-то эти дни не отвечали нашим мечтам о будущем. Сейчас более или менее ясно - чем. Об этом с армейской четкостью сказано у Бориса Слуцкого: "Когда мы вернулись с войны, я понял, что мы не нужны".

Далеко не каждый понял, но почувствовали многие. И родилась ностальгия по военным временам. Чем труднее и нелепее складывалась жизнь, тем отраднее представлялись эти страшные времена. Такой парадокс хотя и менее эффектен, чем оруэлловский "Война - это мир", но не менее драматичен.

Однако иные сегодняшние язвы начались еще с армейских привычек военного времени, узаконенных призывом "Грабь награбленное!" Тяга к сладкой жизни - за счет ли трофеев, за счет ли государства - усилилась среди тех, кто мог воспользоваться своим положением, удовлетворяя растущую потребность в такой жизни. Как строго засекреченные объекты, охраняют они свои сказочные дачи с бассейнами, саунами, теннисными кортами. Их виллы и охотничьи угодья возникли из сумм ничего не ведающих налогоплательщиков, в том числе ветеранов, поныне ждущих хотя бы сносного человеческого жилья.

Нас учили не только "тянуть ногу". Еще с "курса молодого бойца" мы усваивали: моральный уровень войск зависит от их предназначения, от задач, порученных им. Этот тезис подтвержден всей последующей историей. Поэтому, как бы ни старались приукрасить афганскую войну, нравственный урон от нее еще долго будет давать знать о себе.

Люди старших поколений, перенесшие столько невзгод, острее чувствуют унизительность своего житейского и общественного положения. Но один из горьких парадоксов в том, что сами они немало сделали, провоцируя пренебрежение к своему слову, укрепляя мнение о себе, как о консерваторах, живущих вчерашним, изрядно приукрашенным днем.

На склоне лет особенно труден всякий выбор, а униженность, вкупе с самолюбием, не очень помогает избавиться от самообмана. Трудно поступиться принципами, даже когда годами накопленный опыт убеждает: в них столько же правды, сколько в антиутопических заповедях: война - это мир, свобода - это рабство, незнание - это сила. Даже если видно, кто и как использует устоявшиеся принципы.

Наша верноподданная пропаганда отвела давним фронтовикам вполне определенную роль хранителей "устоев", блюстителей "идейной чистоты", и многие эту роль с готовностью приняли. К этому склоняла ностальгия по окопной молодости, по завидной фронтовой ясности.

Но с годами большая политика обернулась мелкой корыстной ложью. Устои безвозвратно рухнули под натиском жизни. А фронтовые годы действительно оказались лучшими.

Мои сверстники предпочитают о том не думать, не отравлять мрачными мыслями и без того тяжкие свои последние годы. Тем более, что это трагедия не одного лишь фронтового поколения..."

Эти откровения В. Кардин изложил накануне 45-й годовщины Победы. Изменилось ли что-нибудь с той поры? Вот мнение, высказанное буквально месяц назад дважды Героем Советского Союза, заместителем командующего Ракетными войсками и артиллерией Главного командования Сухопутных сил ВС Украины, генералом-полковником В. С. Петровым (Василий Степанович Петров, с 1943-го лишившийся на фронте обеих рук по плечевой сустав, умер 15 апреля 2003 в Киеве на 81-м году жизни. Вечная память, честь и слава этому герою и солдату-мученику): "Все мои ровесники - жертвы войны. Им не могут обеспечить не то что достойную жизнь, хотя бы не скотское существование. Генерал Петров - это даже не я. Это как бы образ войны. Кравчук распорядился оставить меня на службе пожизненно, чтобы потом можно было сказать: во всей стране есть хотя бы один ветеран, о котором государство позаботилось в полной мере. Но даже это не делается. Нынешним властям удобны не живые, а погибшие герои: цветы на могилу проще положить".

БЫЛЬ ГОЛУБЫХ ГОРОДОВ

Послевоенной генерации жизнь казалась прекрасной, а война - далекой. Другие страны, взиравшие на нашу с осторожным удивлением, зачастую использовались для сравнения: просторы родных областей снисходительно измеряли "бельгиями". То был радостный мир весны и кукурузы, грандиозных строек и дымящих заводов, клубных встреч и задушевных песен из кинофильмов.

На вечер у телевизора приходили соседи, джинсы казались вызывающим чудачеством, а с магнитофоном впервые знакомились уже перед службой в армии, а то и после нее. Предел транспортных грез составлял мотоцикл "Ява", а на загородном шоссе часто и подолгу можно было созерцать пустые горизонты.

Вспоминаются слова и мелодии о девчонке-бирюсинке; сосне с прибитой табличкой на краю земли; мужской дружбе, где "ежели радость на всех одна - на всех и беда одна".

Усть-илимы и ангарски, абаканы и тайшеты, различные Ново..., Зелено..., Снежно... и Солнечно... Города, рождавшиеся для того, чтобы сразу оказаться глубокой провинцией - духовной, материальной, социальной, правовой.

Сколько тысяч двинулось за биографией туда, и сколько миллиардов вылетело в трубу оттуда! Однотипный быт комсомольских строек: резиновые сапоги, в которых разве что не спали, командный вагончик среди моря грязи. Ледяной ветер, на котором жестикулирует и что-то кричит начальник со своими кубометрами бетона; удаляющаяся к поднебесью розовощекая крановщица. Огоньки сварки, урчание моторов и полное отсутствие санузлов, когда грязь "больше нарастет - сама отпадет".

Затем были ритуальные 5 капель после смены, и в итоге некоторых то приводили, то приносили к месту жительства. Потом царствовал бессмысленный лозунг "Экономика должна быть экономной". Его, на тех же щитах под новой краской, сменило чеканное: "Перестройка - решающий фактор современного этапа!"

Завершающая фаза созидательного труда утонула в многоголосье собраний, переизбиравших руководство всех чинов и званий. А там и социалистическая родина приказала долго жить. Унеся, как "Титаник" в пучину, все сбережения населения от его трудов праведных.

"ДО СВИДАНЬЯ, ДЕНЬ ВЧЕРАШНИЙ, - ЗДРАВСТВУЙ, НОВЫЙ СВЕТЛЫЙ ДЕНЬ"

В итоге нынешние украинцы, в пересчете на современные деньги, лишились 132 миллиарда гривен. Из этой суммы 28 миллиардов, наверное, государство постарается вернуть лишенцам в течение 20 лет. Если Верховная Рада одобрит сию меру. Для справки: в США есть закон, при любых банковских обвалах гарантирующий клиенту возвращение, по крайней мере, $100.000. Недавно этот минимум страна увеличила до $200.000. Такая вот родина первомайской демонстрации... Такие вот и наши мир, да труд, да май.

...Директор Института Европы Российской АН Николай Петрович Шмелев растолковывает это несоответствие: "...Повторяю: объяснение многих наших провалов - в морали. 70 лет подряд выбивали самых сообразительных, самых независимо мыслящих. За эти годы кровопусканий, за целую эпоху аморальности наверх был вытолкнут человеческий третий сорт, да еще и развращенный до предела.

Для создания сословия необходимы десятки лет, а банда создается за месяцы.

...Самое обидное, что многое из случившегося у нас было не обязательно. И воровская приватизация была не обязательна, и украденные государством сбережения не должны были пропадать. Преобразования пошли таким образом, что в них сразу же почувствовали себя вольготно мошенники и дураки, полез из всех щелей криминал чистой воды, быстро занявший место среднего класса. Криминальный мир оказался талантливее и оборотистее разговорчивых либералов. Многие беды устраивались сознательно: сейчас уже легко указать пальцем на тех, кто больше всего нагрел руки на воровстве.

...Наши генетики подсчитали, что для воспроизводства ущерба, нанесенного в 1917-1953 годах, когда была выбита самая талантливая, самая образованная часть нации, требуется пять поколений. А это сотня лет. Так что наберемся терпения до середины ХХI века. И то при условии, что самые талантливые не убегут из страны..."

Как тут не вспомнить Екатерину II с учрежденным ею Московским воспитательным домом. Ибо, полагала государыня, "... корень всему злу и добру - воспитание. Единое токмо средство остается, то есть: произвести сперва методом воспитания новую породу или новых отцов и матерей, которые б детям своим те же прямые и основательные воспитания правила в сердце вселить могли, какие получили они сами, и от них дети передали б паки своим детям; и так, следуя из родов в роды, в будущие веки".

Ну, а нам, старой массе, в которой недобитые разбавляют недовоспитанных, остается утешаться метким наблюдением Н. В. Гоголя: "Черт его знает! Начнут что-нибудь крещеные люди делать; мучаются, терзаются, словно гончие за зайцем, а все нет толку; уж куда черт вмешался, верть хвостом - так и не знаешь, откуда оно и возьмется; как будто с неба!"

.

Публикация подготовлена по материалам А. Хрусталева, А. Боссарт, В. Коротича, Л. Овруцкого