Домы Отечеств

ЭТО ЖИЛЬЕ НЕ СДАЕТСЯ

В России после Гражданской войны НЭП, как система укрепления большевистского хозяйствования, возымел и жилищно-строительный аспект. Частному лицу позволялось найти бесхозный разрушенный дом, восстановить его до требуемых кондиций обитаемости и взять в собственность. Так и поступил коренной москвич Анатолий Розанов, собственноручно отремонтировавший бывшее жилище управделами поместья купцов Матвеевых.

Реанимированное домостроение архитектурой не выделялось, зато обрело историческую уникальность. Под его кровом устраивались званые вечера, гостями которых бывали поэт Сергей Есенин, тенор Леонид Собинов и многие лица столичной богемы, ведь супруга нового домовладельца тоже была актрисой.

В 1938-м в этих стенах, отстоящих от Кремлевской набережной всего на 400 метров, явился на свет будущий наследник усадьбы – Виктор Анатольевич Розанов. Впрочем, семейное правообладание жильем еще до того стало объектом хронических нападок.

Первый раз испуганных жильцов надумали выдворить еще в 1928-м, но тогда спасло их отчаянное письмо к Сталину, и угроза миновала.

Вторичный наскок последовал в 1941-м, и теперь чиновники изъяли дом в госсобственность в обмен на продпаек его обитателям.

Послевоенные годы здание встретило уже в статусе коммуналки. Дальнейший этап хрущевского расселения оных строений на грани личных сил едва отразил уже вступивший в права наследства В. А. Розанов. Фамильное упрямство Виктора Анатольевича, дошедшего по карьерной стезе до профессорского звания в оборонном НИИ, затем еще не единожды спасало ему родимый кров над головой.

Хотя в неменьшей степени выручало и чудо. Именно оно уберегло дом от сноса по ветхости (она не превышала тогда 48%, а допускалось не менее 75%). В 1990-х вдруг необъяснимо отступили бандиты, сначала грозившие замуровать профессора в асфальтобетон. Потом случайно его жилище не вошло в Генплан «Золотого острова», учреждавшегося в Замоскворечье. Наконец, от перестройки дома в ведомственный гаражный комплекс избавила близость Москвы-реки (около 200 м, а необходимое удаление от водной артерии – не менее 400 м).

Но и теперь самое близкое к нулевому километру частное домовладение в России не укрыто от внешних посягательств. Рыночная цена постройки с участком в 326 кв. м составляет около $6 млн. На них можно купить две-три квартиры в центре Белокаменной. Хотя там уже не будет потолков высотой 3,5 м и места во дворе, чтобы хранить свой катер, отпускать побегать собачек и жарить шашлыки с друзьями. Впрочем, это уже хлопоты профессорского сына, живущего в отдельной квартире. Наследственные хлопоты.

ПОД СЧАСТЛИВОЮ ЗВЕЗДОЮ

Рождение советского гражданина в нескольких сотнях метров от Кремля – явление отнюдь не уникальное. В 1918-м в Кремле проживало около 1100 человек, к 1920-му их количество достигло 2000. Несколько обитателей ютились даже на колокольне Ивана Великого. Доживали свой век в Кремле и монахи, и бывшая императорская дворня. Все они заняли Чудов и Воскресенский монастыри.

Жильцам Кремля вменялась ежемесячная квартплата, хоть ее размер был относительно невысок. Тем не менее, этот начет обозначил и злостных должников. Что характерно – из числа видных политических деятелей. Неплательщиком был и градоначальник – председатель Моссовета Лев Каменев.

Последней из лиц, родившихся в Кремле, значится Тамара Петровна Соболева, дочь шофера Автобоевого отряда ВЦИК, отметившая в 2009-м свое 88-летие. Ниже отрывки из ее воспоминаний: «Наша жизнь была скромной, не полагалось даже занавесок на окнах. Вся мебель была казенной, с инвентарными номерами. Ни люстр, ни ковров, ни картин – ничего лишнего, поэтому и комната, и весь дом всегда казались холодными.

Мы, дети, лазали по подземельям, чердакам, забирались в Царь-колокол. А однажды выкопали настоящий клад – сверток бумажных денег – керенок. Мы поделили бумажки и отнесли их своим родителям.

Еще хорошо помню, как мы со старшим братом 7 ноября 1930-го отправились гулять на Красную площадь, и когда шли под аркой, туда же влетела машина. Она не успела затормозить и сбила меня. В машине ехали Серго Орджоникидзе и его шофер. Я потеряла сознание, но Орджоникидзе на руках отнес меня в Кремлевскую больницу.

Врач констатировал сотрясение мозга, закрытый перелом голени, множество ушибов тела и лица. А еще мне выбило несколько верхних зубов. Зато Орджоникидзе распорядился, чтобы меня лечили по высшему разряду, и я даже располнела в больнице за три месяца. Хотя после выписки еще долго хромала».

ПРИПОДНЯТЫЕ НАСТРОЕНИЯ

Любопытна и удаленная от мегаполисов форма жилищно-бытовой нетривиальности, поразившая взор журналиста и ученого Якова Палькевича. Вот каким он, член Британского Королевского и Российского географических обществ, увидел аборигенов племени короваев, обитающих в дебрях Новой Гвинеи: «Когда сообщения о короваях, живущих на вершинах деревьев, разнеслись по свету, к неизвестному доселе племени проявили горячий интерес и антропологи, и туристические агентства.

Но сохранились и кланы, которые предпочитают вести первобытный образ жизни в джунглях вдали от рек, служивших здесь единственными транспортными путями. Неудивительно, что контакты с ними редки, а их численность определяется лишь приблизительно – говорят о нескольких тысячах человек, но точных цифр не знает никто.

Вот предводитель клана с воинственной физиономией, испещренной прыщами и язвочками, указывает на свой дом, жестом приглашает наверх, на высоту восьмого этажа. Туда как раз направилась одна женщина. С удивлением наблюдаю, как ловко, помогая себе только одной рукой, она взбирается по длинной жерди с зарубками и при этом несет поросенка в сетке на спине и ребенка под мышкой. Я набираюсь смелости и с трудом лезу сначала по шаткой лестнице, после чего надо еще вскарабкаться по вертикальной жерди, зарубки на которой слишком малы, чтобы можно было надежно ставить на них ступни. Ох, как бы жердь не сломалась под тяжестью европейца!

Снова весь в поту не столько от физических усилий, сколько от страха упасть с такой большой высоты, усаживаюсь на «террасе».

По пояс обнаженная женщина с ожерельем из собачьих зубов что-то стряпает. Огонь разожжен прямо тут же, на платформе, на толстой глиняной подложке – чтобы плетеный пол не загорелся. В закутке хрюкает свинья, на которую ворчит шелудивый пес. Даже странно, что маленький ребенок спокойно лежит здесь же и не заходится плачем.

Короваи выбирают для устройства хижины дерево с прямым и мощным – иногда диаметром до метра – стволом и широкой корневой системой. Основу конструкции составляет платформа размером 5х8 м, возведенная в развилке ветвей. К связанным древесными волокнами жердям, образующим пол, прикрепляются полутораметровой высоты стены из кусков коры и крыша из больших листьев саговой пальмы. Пол конопатят особым видом травы, которая, как верят короваи, защищает от злых духов.

Воздух здесь свежее, сюда не добираются ни насекомые, ни ядовитые пауки, ни змеи. Здесь легче защищаться от врагов. Будучи анимистами, короваи верят, что ночью джунгли заполняются монстрами и злыми духами. А чем выше располагается дом, тем меньше опасность появления непрошеных гостей – неважно, реальных или потусторонних».

Как долго еще продержатся отставшие от поезда истории аборигены? Их судьба предрешена – к сожалению, политика ассимиляции себя не оправдала, потому что даже мирное вмешательство приводит к тому, что раньше или позже туземцы теряют способность жить самостоятельно и становятся изгоями, полностью зависимыми от государственной помощи.

Но сегодня среди антропологов господствует иное мнение: следует предоставить туземцев самим себе, чтобы они существовали так, как прежде. И сами решали, устанавливать с нами контакты или нет.

по материалам: Ю. Чернухиной, Е. Меркачевой, Я. Палькевича

Анатолий Шестопалов