И зашелохнул, и прогремел

ВЫШЛИ МЫ ВСЕ ИЗ НАРОДА

Были времена, когда автор знаменитого "Тихого Дона" благоразумно выдавал себя за стопроцентного пролетария. На самом деле это верно лишь отчасти. Отец будущего писателя, Александр Михайлович, происходил из купеческой семьи. Но этот самый толковый из братьев коммерсант выкинул фортель: влюбился в горничную. Анастасия, грядущая мать литератора, была красавицей и умелицей, но сиротой - действительно голь перекатная. Вопреки родительской воле, молодой упрямец стоял на своем: "Женюсь, и все тут". И глава семейства выделил любимому сыну богатую долю: живи, как знаешь.

Так что батюшка писателя до революции владел крупным заведением по продаже мануфактуры, съестного, галантереи, скобяных и мелких товаров. Зато после октябрьской кутерьмы - да, пополнил ряды многочисленного неимущего класса.

Но будущий Нобелевский лауреат получил образование не в пример люмпенскому: с 6 лет с мальчиком занимался домашний учитель, лучший в станице. Потом недоросля отправили за знаниями в Белокаменную. Там в частной гимназии штудировали русский язык и литературу, а также французский, немецкий, латинский и греческий. Круг дисциплин охватывал математику, физику, историю, географию, рисование, ваяние, пение, гимнастику и Закон Божий.

С такою-то подготовкой Миша встретил 1917 год... Да и будущая его жена, друг и помощница - Маруся Громославская - грамоту разумела: как-никак, дочь станичного атамана Петра Яковлевича Громославского. Но с супругой Н. С. Хрущева, вопреки позднейшей молве, избранница писателя родства не вела: разве что отчеством да статью в зрелости походила на Нину Петровну.

ФАКТОЛОГИЯ И ПРОТОТИПЫ

Под конец жизни автор "Тихого Дона" уже не опасался заявлять, что типажи великого романа взяты им из жизни: "Могу признаться теперь, что образы Григория, Петра и Дарьи Мелеховых в самом начале я писал с семьи казаков Дроздовых. Мои родители, живя в хуторе Плешакове, снимали у Дроздовых половину куреня. Мы с ними жили под одной крышей, и я для изображения портрета Григория кое-что взял от Алексея Дроздова; для Петра - внешний облик и смерть его - от Павла Дроздова, а для Дарьи многое позаимствовал от Марии, жены Павла. В том числе и факт ее расправы со своим кумом Иваном Алексеевичем Сердиновым, которого в романе я назвал Котляровым... Братья Дроздовы, - продолжал Шолохов, - были простые труженики, ставшие на фронте офицерами... А тут грянули революция и гражданская война, и Павла убивают. В глубоком яру их зажали и потребовали: "Сдавайтесь миром! А иначе - перебьем!" Они сдались, и Павла, как офицера, вопреки обещанию тут же и убили. Вот это мне крепко запомнилось. А потом его тело привезли домой. В морозный день. Я катался на коньках, прибегаю в дом - тишина. Открыл на кухню дверь и вижу: лежит Павел на соломе возле пылающей печи. Плечами подперев стену, согнув ногу в колене. А брат его, Алексей, поникший сидит напротив... До сих пор помню это... Вот я в "Тихом Доне" и изобразил Григория перед убитым Петром...

В разработке сюжета стало ясно, что в подоснову образа Григория характер Алексея Дроздова не годится. И тут я увидел, что Харлампий Ермаков более подходит к моему замыслу, каким должен быть Григорий. Его предки -бабка-турчанка, четыре Георгиевских креста за храбрость, служба в Красной гвардии, участие в восстании, затем сдача красным в плен и поход на польский фронт - все это меня очень увлекло в судьбе Ермакова. Труден у него был выбор пути в жизни, очень труден. Ермаков открыл мне многое о боях с немцами, чего из литературы я не знал... Так вот, переживания Григория после убийства им первого австрийца - это шло от рассказов Ермакова..."

В 1927 году Харлампия Ермакова, друга родителей писателя, не стало. Он будет арестован по доносу бывшей жены и расстрелян как враг народа в застенках ГПУ. По этой причине Шолохов, работая над романом, вел уединенную жизнь, скрывался от всех - чтобы не навлечь беду на своих прототипов. На вопрос одной назойливой анкеты той эпохи об участии литератора в общественной работе он искренне ответил: "Ни в какой такой деятельности я не участвую".

НАПИСАННОЕ ПЕРОМ...

До недавнего времени ходило много сплетен о якобы мнимом авторстве Шолохова в написании романа "Тихий Дон". Подлинным творцом эпопеи при этом чаще всего называли Ф. Д. Крюкова. Федор Дмитриевич - очеркист, рассказчик, автор маленьких повестей. Масштабных произведений его перо не оставило. После 1917-го этот, несомненно, талантливый литератор активно примкнул к "белому" движению на Дону, что исключило публикацию его книг при советской власти. Умер Ф. Д. Крюков в январе 1920 года. Ныне его произведения изданы широкими тиражами.

А судьба настоящих рукописей "Тихого Дона" такова. Шолохов задумал роман еще в 1922 году, будучи 17-летним юношей - об этом свидетельствует посвященный в замысел Тимофей Тимофеевич Мрыхин, первый станичный учитель автора. Первые обвинения Михаила Александровича в плагиате возникли в 1940-м, когда главное творение его жизни было написано. Для определения истины Союз писателей учредил комиссию, куда вошли Фадеев и Серафимович. Ответчик Шолохов с портфелем рукописей, включая черновые варианты, предстал пред очи титулованных беллетристов. Московские авторитеты изучили материалы вдоль, поперек и по диагонали, после чего огласили вердикт: автор "Тихого Дона" - Шолохов. Советская общественность незамедлительно узнала об этом со страниц "Правды".

Ну, а Михаил Александрович отметил такую викторию бокальным звоном и гитарным стоном на холостяцкой квартире своего друга, литератора Василия Кудашева (погиб в 1942-м). Там портфель с бумагами и остался. Думалось - пока, но вышло - надолго. Грянула война, и стало не до этого.

...А в начале 1990-х авторские тексты всплыли там же, в Москве. Некие архивариусы предлагали эти записи к реализации за у. е. Запрошенная сумма в "убитых енотах" обескуражила последнего Генсека (впрочем, Михаилу Сергеевичу тогда уже больше думалось о самоспасении на троне).

Зато Институт мировой литературы им. А. М. Горького всерьез лишился покоя. И его директор, член-корреспондент РАН Ф. Ф. Кузнецов, определил местонахождение архива. После компромисса в вопросе цены держатели раритета позволили снять ксерокс.

Это была удача: 855 страниц факсимильного текста, большая часть которого написана самим автором, остальное - рукой его жены, Марии Петровны. Квалифицировав находку, ученые обратились с письмом к В. В. Путину. К чести тогдашнего премьера, он откликнулся незамедлительно. По его распоряжению Академия наук при поддержке Минфина выкупила бесценные тексты.

Жаль, остальная часть рукописного наследия писателя уничтожена в войну. Летом 1942-го немецкие армии двинулись на Сталинград. Именно туда, на выделенном грузовике, Михаил Александрович отправил свой личный архив: библиотеку, корреспонденцию, фонд набросков, черновиков и вариантов.

Этот груз, вместе со сталинградским городским книгохранилищем, принявшим его, стал пеплом.

Тогда же, в июле 1942-го, стряслась и другая беда: на подворье Шолоховых в Вешенской упала бомба. Осколком убило мать писателя, Анастасию Даниловну; изрешетило дом. Отступавший с Красной Армией военный корреспондент Шолохов отпросился, вернулся и наскоро похоронил погибшую.

РОДНЫЕ СТЕНЫ

О дальнейшем мирном житье-бытье казачьего летописца рассказывает его младшая дочь, Мария Михайловна: "После войны для писателей в подмосковном Переделкино начали строить казенные дачи. Отцу предложили там поселиться. Он отказался, сказав, что будет жить в станице. За ссудой для постройки нового дома в Вешенской пришлось обратиться в ЦК. Ему не отказали. (Наш прежний станичный дом восстановить было уже невозможно.)

Управделами ЦК КПСС заказало проект и выделило участок в 1 га, как и всем писателям. Курени других станичников на этой территории снесли, взамен построив им новые жилища на средства отца.

А за свой особняк папа расплачивался потом всю жизнь. Бывало, явится в Москву получать гонорар, а ему отказывают: мол, ХОЗУ ЦК перевело деньги на свой счет, т. е. арестовало их. Тогда отцу приходилось направляться в другое издательство и уговаривать дать ему аванс. Вернуться домой с пустым карманом было нельзя: семья-то большая, да и расходы на приемы многочисленных делегаций оплачивал он сам.

Когда папа умер, из Москвы нагрянули чиновники. Маму вынудили подписать бумаги, что она безвозмездно отдает дом государству для учреждения в нем музея.

Сейчас директором музея стал сын моего брата Михаила - Александр Шолохов. Но нашему дому уже более полувека, он требует ремонта и реставрации. Вот директор и мечется, чтобы добыть хоть какие-то средства.

Летом в Вешенской очень жарко: юг, много солнца. Надо бы поставить несколько кондиционеров, а то посетителей много, духота страшная, люди в обморок падают. Но сегодня все музеи бедствуют, и Вешенский - не исключение".

И С ТОБОЮ ВСТРЕТИМСЯ МЫ ВНОВЬ...

А вот впечатления жены писателя: "Война надломила Мишу и морально, и физически. В первые годы после войны он был, как в тумане: будто ничего не видел и не слышал, словно в другом мире. Потом оттаял, творчески и житейски собрался. Какое-то время жилось хорошо, весело, отрадно. Но стали донимать болезни. Страдал он тяжело, где-то с конца шестидесятых. Но держался. Врачи поражались: "Как он терпит!" Перенес два инфаркта, сюда же диабет с осложнениями, ну а потом рак горла. Страшная болезнь. Иногда поднимался в кабинет, писал. Но чаще всего рвал написанное. Я успокаивала: "Миша, ну пусть полежало бы, глядишь, и понравится после". Он отвечал: "Нет, Маруся. Плохо".

Кстати, список хворей писателя необходимо дополнить. Делает это его старшая дочь, Светлана Михайловна: "Они летели с фронта на бомбардировщике в Куйбышев. Там было Совинформбюро. При посадке самолет разбился. Из 9 человек в живых остались только летчик и отец. Я помню, как он приехал к нам в эвакуацию в Николаевку на Волге. Из-за распухшей головы полковничья папаха сидела на самой макушке. У него были смещены внутренние органы, он до самой смерти задыхался до потери сознания. А тогда, в Николаевке, целый месяц ничего не мог есть. Проглотит чайную ложечку, а от большего начинается рвота. Так мама его и кормила - каждые 15 минут по чайной ложке..."

Светлана Шолохова вспоминает и последние минуты отца: "Папа умер 21 февраля 1984 года. Мы сидели в кабинете: я у камина, он в инвалидной коляске. Вдруг спрашивает: "Ты помнишь песню "В лесу прифронтовом"? И начал тихо напевать ее. А последние слова произнес дважды: "...И что положено кому, пусть каждый совершит". Потом слабеющим голосом попросил его уложить. Вдвоем с мамой мы исполнили желание. На какое-то время он забылся. Вдруг открыл глаза, позвал маму. Взял ее руку в свои ладони, поднес к лицу и поцеловал. Это было прощание. Закрыл глаза, и через несколько минут его не стало.

...Мама после смерти отца прожила еще 8 лет. Но тихо гасла, как свечка. Подолгу сидела у окна, из которого была видна отцовская могила...

Теперь они лежат рядышком. В плиту на маминой могиле вмонтирована бронзовая увядшая роза - папа любил ей дарить поутру такие розы из нашего сада".

.

Публикация подготовлена по материалам И. Жукова, Л. Фирсовой, Е. Яковлевой, М. Шолоховой, С. Шолоховой.