Топкие места

ГОРЯТ КОСТРЫ ДАЛЁКИЕ

С точки зрения европейца, город Варанаси (бывший Бенарес) просто ужасен. Он перенаселен, грязен и изобилует трущобами. При этом имеет тепловозостроительный завод, международный Санскритский университет и является напряженным узлом авиалиний. Но основа местной экономики - похоронная индустрия. Статистика говорит, что 80% верующих индуистов, от болливудского киномагната до деревенского юродивого, обретают здесь финальное испепеление и сброс праха в воды Ганга.

По убеждениям индуистов, сжигание мертвого тела есть очищение, позволяющее высвобожденной душе слиться с космосом. Очищение не требуется лишь безвинным и многострадальцам — их просто топят с камнем на шее. Такого варианта удостаиваются монахи, дети, беременные, прокаженные, а также священные животные — змеи и коровы. Не исключено, что полусгнившие останки сих категорий затем тихо всплывут на ватерлинию реки.

По данным британских ученых, концентрация опасных для человека веществ, несомых Гангом в районе Варанаси, превышает норму более чем тысячекратно. И одной капли той воды хватит, чтобы умертвить европейца. Но для индуса мутная влага священна: в ней хоронят, чистят зубы, стирают портки... Ее пьют и ей молятся, как родительнице всего сущего. Зато ближе километра от берега реки в отелях запрещен любой алкоголь крепче пива — великое требует благоговения.

Гарантированный переход в нирвану стоит обеспеченному индийцу растрат примерно на $2000. Ясно, что для большинства жителей такое расточительство нереально. Хотя калькуляция состоит из вполне обоснованных нужд. Тело усопшего его родственники-мужчины должны завернуть в саван и привезти в Варанаси. Дресс-код для покойниц — саван красного цвета, сильному полу — белый. Доставляют тела к месту зачастую как обычную кладь обычным поездом, реже — автотранспортом. Надо поспешать: запоздалый багаж (умерших более чем тремя сутками ранее) могут не допустить к церемонии. На ж.-д. вокзале родственники укладывают покойника на бамбуковые носилки, стропят веревками и пускаются в марш-бросок через весь город к набережной Ганга. Здесь вершится финансовый расчет с «огневиками» - представителями соответствующей касты, занимающимися испепелением. Эти люди поддерживают священный огонь, не угасающий уже 3000 лет. Еще одна их функция — сбор золота из расплавленных украшений, выуженных на кострище. А золота на усопших традиционно много.

Родня «клиента» уплачивает «огневикам» 2000-долларовую мзду, а взимает жарообразующую закладку из 200 кг баньяновых дров и набор ритуальных услуг. Напоследок тело оборачивают поверх савана золотой фольгой, купленной в ближней лавке, и посыпают шафраном.

Формально руководителем церемонии значится старший сын усопшего. Этот главный наследник предварительно обязан сбрить все волосы у себя на голове и принять купель в священной реке.

...По религиозным канонам, безупречнейшей адресацией прямо в нирвану является смерть, постигшая верующего здесь же, в Варанаси. Для искателей такого счастья на набережной, выше зоны кремации, устроен хоспис — финальный приют обреченно больных людей. Увы, и тут незадача: срок пребывания в хосписе ограничен двумя неделями. Хворых, не успевших отдать Шиве душу за оговоренные 14 суток, просят на выход. Дальнейшее соискательство вечного блаженства — на общих основаниях. Хоспис ведь и так предоставляет клиентам все требуемое: многоэтажное закопченное строение с незастекленными окнами, на бетонном полу — матрасы вековой давности, атмосфера — смрад неугасаемого крематория.

Впрочем, для тех, за кого нет возможности уплатить $2000, предусмотрен крематорий с иной, электрической топкой. Услуги заведения обходятся в 500 рупий ($10), но достижение посмертного вечного блаженства не гарантируется. Кроме бедняков, здесь предают огню лиц с плохой кармой — самоубийц или жертв дорожных аварий. Итог все равно един — пепел и любимчиков судьбы, и горемык будет отдан священному Гангу. И лишь всемогущий Шива изберет дальнейший удел нетленной души каждого.

ФЛОРСЫРЬЕ

Зарегулированные государства Старого Света тоже имеют свои национальные похоронные уставы, богатые ограничениями. Так, в Германии всякий умерший подлежитзахоронению на кладбище, являй он останки в гробу или урну с прахом от кремации. Сохранение праха в жилище, как и распыление на природе, запрещены — во избежание нежелательных культовых проявлений, отсылающих к мрачным фактам германской истории.

В Швейцарии, наоборот, кладбищенское упокоение имеет ограниченный срок: через 25 лет пребывания в могиле ее содержимое извлекается и передается родне для кремации, а освободившуюся нишу занимает очередник. Дефицит территории, знаете ли... Однако на дворе — бум энергосбережения , и расточительной кремации уже подыскали замену. Причем экологически чистую, если не сказать — благоуханную. Хоть без купания снова не обошлось.

Шведская ученая-биолог Сузанна Виг-Мэсак, автор идеи, на рубеже 2000-х годов протестировала ее в реальности и запатентовала во всем мире. Замысел рационален: тело покойного охлаждают в среде жидкого азота до температуры минус 196 градусов, при этом спецграфик манипуляций позволяет избежать растрескивания. Затем отвердевший препарат измельчают на дезинтеграторе до состояния мелкодисперсной пыли. Далее производят сепарацию инородных включений (остатков зубных коронок, протезов и т. д.) и направляют фабрикат отлежаться. Через 6 месяцев масса созреет в отличный гумус — удобрение для ягодных и цветочных клумб. Особенно благотворно его воздействие, почему-то, на рододендроны.

ДОЛГАЯ ДОРОГА В ДЮНАХ

Ради контраста с Гангом назовем самое емкое из сухопутных кладбищ - «Вади аль Салам», что по-арабски означает «Долина мира». Оно расположено в городе Эн-Неджефе, религиозном центре иракских шиитов.

Этот крупнейший мусульманский погост никак не связан с огневыми либо водными процедурами, зато его посетитель обязательно и чрезмерно утопается на своих двоих. Площадь «Долины мира» составляет 6 кв. км, что в 7,5 раза габаритнее Арлингтонского национального мемориала в США. На известнейшем воинском захоронении мира в Арлингтоне покоятся 300 тыс. человек, тогда как на «Вади аль Салам» обустроены 5 млн. «постояльцев». Здесь, как нигде, уместна исконно азиатская характеристика всякого гиблого места: «Пойдешь — не вернешься».

по материалам: К. Соколовой, С. Юрьевой, «Stern»

Анатолий Шестопалов