Репетиция

ТУЧИ НАД ГОРОДОМ ВСТАЛИ

...В воздухе пахло грозой. Жизнь Петрограда летом 1917-го была очень неспокойной. Столицу наводнили уголовники, освобожденные из тюрем по амнистии Временного правительства. Здесь же находилось до 300 тысяч солдат запасных полков, объединенных желанием не идти на фронт.

Смешанные группы бандитов и дезертиров, изображавшие революционные патрули, еженощно учиняли обыски с экспроприациями в квартирах горожан. Ограбленным и изнасилованным потерялся счет.

В Питере воцарился революционно-преступный балаган. Днем митинги и шествия, а к вечеру, из мемуаров литератора В. Шкловского, «проститутки дефилировали по Знаменской рядами, как гвардия на параде».

В те месяцы формальную власть держало Временное правительство, заседавшее в Мариинском дворце. К ней же стремился и Петросовет, располагавшийся в Таврическом. Войсками управлял командующий Петроградским округом генерал Половцев, чья резиденция была в Главном штабе на Дворцовой (в известном здании с аркой, открывающей вид на Зимний).

Фактически же, ни правительство Керенского, ни меньшевистский Петросовет, ни Штаб уже никем не командовали, как и большевики, хотя последние этой самой власти жаждали любой ценой. Их агитаторы вели бурную разлагающую деятельность в казармах и флотских экипажах.

...1(13) июля началось и захлебнулось наступление русской армии на германском фронте. В самом революционном 1-м запасном полку, дислоцированном в столице, командование объявило о направлении на передовую 500 расчетов с техникой. Но в ночь на 4 июля этот полк с оружием двинулся вместо фронта к Таврическому дворцу.

Агитаторы-дезертиры подготовили оправдание тому маршу: солдаты взбудоражены якобы готовящейся коалицией ЦИК Петросовета с буржуазией. И запасники, осуждающие подобный шаг, требуют: «Вся власть Советам!» Ночной митинг вокруг Таврического подпитывала разношерстная людская масса, уже ничего не желавшая слушать.

«БЫЛ ПРЕКРАСНЫЙ ИЮЛЬСКИЙ ДЕНЬ...»

Увы, метеосводкой и ограничена аналогия тургеневского «Бежина луга» с описываемыми беспорядками. Утром 4 (17) июля в городе начались погромы и грабежи магазинов – репетиция переворота. Улицы заполонила вооруженная толпа. Дисциплину поддерживали лишь казачьи части, расквартированные в Питере. К ним (1-му и 4-му Донским полкам) и обратился генерал Половцев, требуя выслать охрану для Таврического дворца.

Эту подмогу составили два орудия славной 6-й казачьей батареи и взвод конников для прикрытия, ведомые полковником Грековым и сотником Калмыковым. Их всех, двигавшихся по Литейному мосту, встретил пулеметный огонь со стоящих на Неве барж. Оставив пятерых убитых, казаки промчались ко дворцу.

Другая казачья группа, отправленная восстанавливать порядок на Невском, угодила под обстрел с баррикады у Литейного проспекта. И здесь были пять тяжелораненых. Санитарные фургоны пытались их забрать, но разъяренная толпа не позволила, исколов несчастных штыками.

Оба казачьих взвода, не дрогнув, прорвались через ряды демонстрантов к резиденции Петросовета, развернув трехдюймовки, грянули первым выстрелом. Снаряд разорвался у особняка Кшесинской – штаба большевиков, затеявших путч. Следующим попаданием разметало толпу осаждавших у Михайловского артиллерийского училища, где засели юнкера. Третий взрыв смел разворачивавшихся красных пулеметчиков.

Трех пушечных выстрелов хватило для отрезвления тысяч солдат, разбежавшихся кто куда. Умирать за демагогические лозунги горлопанов бывшим фронтовикам не хотелось. На волне паники убыли из города и лидеры большевиков во главе с товарищем Лениным. Как раз тогда Владимир Ильич и скрылся от охранки Временного правительства в знаменитом шалаше у станции Разлив.

Сам же кабинет министров съехал из Мариинки в Главный штаб – переждать опасность под крылом военных. Отсюда Керенский со товарищи перебрался неподалеку – в Зимний. Большевистские же путчисты отступили в Петропавловскую крепость, но тамошняя артиллерия не имела боезапаса. На время беспорядков город остался без электроэнергии, а на Неве развели мосты.

5 (18) июля 1917-го вооруженные стычки в Питере в основном закончились. В этот же день на Московский вокзал столицы двумя эшелонами прибыл 14-й Донской казачий полк. С развернутыми знаменами торжественным маршем его колонна двинулась по Невскому к Главному штабу. Но во время шествия, на углу Садовой, шеренги казаков были встречены кинжальным пулеметным огнем - то с фланга, из-за баррикад на Литейном проспекте, застрочил большевистский «максим»...

Этот трагический момент запечатлел фотограф Карл Булла. На памятном каждому советскому гражданину снимке видны лежащие на мостовой убитые люди, кони и петербуржцы, врассыпную бегущие от пулеметных очередей: злодейский расстрел парадной колонны и восторженных зрителей.

Мгновенно сориентировавшись, казаки рассыпались по окрестным зданиям и дворам. В короткий срок они изловили почти всех баррикадных стрелков, исповедуя давнюю норму: «оружие в руках – ты покойник». Обыватели горячо поддержали такую юриспруденцию.

...К 7-му июля казаки взяли Петропавловку и разоружили бунтарские полки. Мятеж был разгромлен. Спасенный казаками Питер начал оживать. В город стали завозить хлеб. С улиц исчезла босота. Задымили трубы предприятий.

...Но фитиль Великого Октября продолжал тлеть. После революции новая власть скорректирует подпись под ценным снимком Карла Буллы. Официальной редакцией станет: «Пулеметный расстрел юнкерами и казаками с чердака Гостиного двора мирной демонстрации трудящихся. Петроград, 5 (18) июля 1917 г.». Такой она и войдет в школьные учебники истории СССР.

А горемычного К. Буллу власти репрессируют. За то, что он, якобы, находился в рядах тех самых юнкеров.

СВЕТ ДАЛЕКОЙ ЗВЕЗДЫ

И еще о цензурировании фото, алых зорях грядущего и кровопускании (точнее, переливании). Знакомым с документами Ленинианы памятен снимок, где Владимир Ильич в буржуазном котелке задумался над играемой шахматной партией. Фотограф запечатлел вождя на острове Капри в 1908 г. Рядом с Ильичом виден А. М. Горький, зато другой шахматист на многочисленных публикациях в советских СМИ изображался крайне редко.

Этим визави являлся Александр Александрович Малиновский, известный под псевдонимом «А. Богданов». В 1905-м он возглавлял боевую техническую группу большевиков. Однако позже у А. Богданова выявились философские разногласия с ортодоксальными материалистами, и в 1909-м его исключили из большевистской партии за ревизию марксизма.

Вот характеристика А. М. Горького, данная этому человеку: «Богданов – удивительно симпатичный, мягкий и влюбленный в Ленина, но немножко самолюбивый, что вызывало критику из уст Ильича:

- Вы, товарищ Богданов, объясните мне в двух-трех фразах, почему это ваш махизм – революционнее марксизма?

Тот пробовал объяснять, но говорил неясно и многословно...

Зато, азартно играя с Богдановым в шахматы, Владимир Ильич зачастую проигрывал, сердился и даже унывал как-то по-детски...»

Для выражения своей философской позиции эмпириомонист А. Богданов написал утопический роман «Красная звезда», главный персонаж которого – марсианин Мэнни. Этот герой-революционер, инкогнито явившийся на Землю, приглашает товарища по партии Леонида вдвоем слетать на Марс, где давно торжествует коммунизм.

Роман «Красная звезда», написанный столетие назад, был обречен на успех. Притом, что насаждение межпланетного человеческого совершенства автор рассчитывал достигать ... трансфузией: «Это просто переливание крови от одного индивидуума другому и обратно. Свежая кровь привносит обновление в чужой организм, при этом старый человек молодеет от крови молодого, а молодой, не старея, перенимает все лучшее из крови пожилого».

...В Советской России приказом Наркомвоендел от 19.04.1918 красная пятиконечная звезда была введена как нагрудный знак для ношения всем личным составом РККА. Прочим гражданам использовать этот знак категорически запрещалось.

...А. А. Богданов, ставший директором первого в мире Московского института гемотрансфузии, через несколько лет (в мае 1928-го) умер, обменявшись своей кровью с больным малярией.

...Сын А. Богданова, в дальнейшем известный генетик Александр Александрович Малиновский, будучи 25-летним, участвовал в подобном эксперименте. Ему, хилому от рождения, тогда заменили собственную кровь на кровь 40-летнего атлета. Вскоре конституция Малиновского стала радикально меняться. Он необратимо превратился в крепкого ширококостного мужчину.

по материалам Б. Алмазова, А. Первушина, М. Горького

Анатолий Шестопалов