Главное – участие

ТОРПЕДА ИЗ ОКЛЕНДА

14 октября 1968-го на олимпийском стадионе в высокогорном Мехико (3000 метров над уровнем моря) легкоатлет из США Джеймс Хайнс пробежал стометровку за 9,95 секунды. Этот результат зафиксировали электронные хронометры, обязательное применение которых началось на тех же 19-х Играх. Рекорд стал моральной вехой, чье значение для большого спорта переоценить трудно.

Джеймс Хайнс родился в Окленде в многодетной негритянской семье и с детства удивлял всех своей быстроногостью. Позже он оказался студентом Южно-Техасского университета и выступал там же за любительскую команду по американскому футболу. На тренировках Хайнсу случалось догонять мяч, брошенный партнерами далеко вперед. За такие рывки Джеймсу и посоветовали изменить футболу ради бега.

А в 1967-м 21-летнего атлета уже признали лучшим спринтером Америки. Минул год, и на чемпионате Штатов Хайнс пробежал 100 метров за 9,9 секунды, но недоверчивые функционеры посчитали это ошибкой хронометра.

Зато сам бегун дождался очень лестного контракта от менеджеров высшей лиги американского профессионального футбола. Но не подписал бумаг, решив сначала победить на Олимпиаде, что еще увеличило бы шкалу его гонораров.

Так все и получилось.

В Мехико Хайнс завоевал две медали высшей пробы. Одну – на стометровке, вторую - в эстафете 4х100 м, где последний отрезок он пробежал за 8,9 сек. (командный результат – 38,2 сек.). В итоге – два мировых и олимпийских рекорда. Это признали все.

ОДНОЗАРЯДНЫЙ БОБ

Спустя 4 дня после фурора Хайнса весь легкоатлетический мир потрясла еще одна сенсация. На той же олимпийской арене прыгун в длину из США Боб Бимон улетел на расстояние 8 метров 90 см. Это были сумасшедшие цифры, на 55 см превосходящие мировой рекорд.

До того момента автор дива, прозванный на родине «Техасским кузнечиком», звезд с неба не хватал и выступал очень неровно. В Мехико он тоже едва добрался до финала. Да и установив рекорд в первом же финальном старте, второй раз прыгнул куда хуже и на том завершил эти соревнования.

Наш атлет Игорь Тер-Ованесян занял тогда 4-е место с результатом 8 м 12 см (хотя имел в активе прыжок на 8 м 67 см, сделанный однажды на тренировке).

...Увы, после Мехико Роберт Бимон не одержал никаких значительных побед. Не выступал он и на последующих Олимпиадах.

Но его легендарное достижение оказалось спортивным чудом минувшего века, характеризующим тайные резервы, скрытые в людском организме.

МЕЧТАТЬ НАДО ПРАВИЛЬНО!

Но вот парадокс. Фактически вся спортивная литература, вышедшая в СССР по итогам Олимпиады в Мехико, а также позднейшие издания, упоминаний о бегуне Хайнсе не содержали.

Зато широко освещались другие рекорды. Тот же «прыжок в ХХІ век» Бимона (и не только потому, что Бобу нравилось на досуге изучать русский язык). Анализировались выдающиеся достижения бегуньи Вайоминг Тайес (США) и ее коллеги-земляка Томми Смита. Отдавалось должное толкательнице ядра Маргарет Гуммель (ГДР) и нашему чемпиону в тройном прыжке Виктору Санееву. Не было только имени Хайнса, показавшего знаковый результат...

А все из-за политических событий. 4 апреля 1968-го в Мемфисе (штат Теннеси) был убит негритянский лидер, лауреат Нобелевской премии мира доктор Мартин Лютер Кинг. Его боготворили 25 миллионов афроамериканцев.

Темнокожее население США возмутилось и убийством, и ходом его расследования. В знак протеста негритянские олимпийцы американской сборной, добившиеся в Мехико наград, выходили на церемонию в черных носках или даже босиком.

А при звуках национального гимна опускали голову и вздымали кулак в черной перчатке.

Олимпийский комитет США потом строго предупредил спортсменов-демонстрантов, посулив активистам штрафные и даже финансовые санкции. (Группу протестантов вскоре исключили из команды и наказали долларом).

...Но в августе того же 1968-го СССР и еще пять братских стран направили в Чехословакию войска «для общей защиты социализма». Западный мир подверг эту интервенцию гневному осуждению.

В таких условиях бунт негритянских атлетов давал нашей пропаганде возможность перенять обвинительную инициативу, делая акцент на ущербности расистской действительности в Штатах.

Как на грех, Джеймс Хайнс не относился к «мужественным черным парням». Он радостно и учтиво принял свою золотую медаль, а на пресс-конференции еще и заявил, что всегда грезил профессионально играть в американский футбол и теперь близок к воплощению мечты.

Советская же идеология, напомним, отождествляла профессиональный спорт с чем-то грязным, недостойным и корыстным. Такие вот нравственные разногласия двух миров...

Но русскоязычных газет Хайнс не читал, и в Америке у него все сложилось благополучно.

ОН ЗА ЦЕНОЙ НЕ ПОСТОЯЛ

По случаю оглянемся и на спортивный путь нашего земляка из Енакиево, члена сборной СССР по баскетболу (1965-1972 г г.) Анатолия Поливоды.

Отрывок из интервью, данного 60-летним ветераном спорта в нынешнем году:

«...Врачи сами не знают, из-за чего мои проблемы с сердцем. Но я думаю, от больших нагрузок. Мы ведь, если надо было, выходили на площадку и больные, и с травмами.

Представьте, если нормальный пульс 60-70 ударов в минуту, то в игре он учащается до 140-160, а у меня во время приступов тахикардии доходил и до 300 ударов. Такое «мерцание сердцебиения», а давление при этом падало до уровня 60 на 40, тело немело, ноги подкашивались.

...В Мехико я летел с ущемлением межпозвоночных дисков от игровой травмы. Лежал в проходе самолета, напичканный обезболивающими. Главврачом нашей олимпийской сборной была тогда Зоя Миронова. Она мне перед каждым матчем делала блокаду какой-то длинной иглой и задела нерв. С тех пор у меня вообще голеностоп не держит...

Так и играл – дышать нечем, а ноги ватные. Из Мехико мы привезли «бронзу», проиграв югославам одно очко.

...А когда в 1972-м из Мюнхена вернулся, меня вместо больницы, не подлечив, тренер Шабринский повез в Донецк на очередное первенство Украины. Там, в зале «Шахтер», меня и хватил сильнейший приступ. Я час лежал в раздевалке без сознания до приезда «скорой».

...Больше я на площадку не выходил – с 25-ти моих-то лет. После 1986-го, когда мне в Каунасе сделали операцию, числюсь пенсионером-инвалидом ІІ группы. В 1990-х было очень тяжело, но сейчас нам, бывшим олимпийцам, платят стипендию – по 320 долларов. Как говорится, спасибо и за это...»

ЗАКАЛЯЙСЯ, КАК СТАЛЬ

Главное богатство любого атлета – его тело. Лишь на нем держатся миллионные контракты и перспектива обеспеченной старости. Этим и объясняются неусыпные хлопоты спортсменов-профи о личном здоровье. Для поддержания оного используется все – от достижений науки до шарлатанского самолечения.

Среди дежурных методов оздоровления и тонизирования назовем магнитный либо циркониевый браслеты, жир страуса эму, массаж, электротерапию, английскую (эпсомскую) соль, тепловые и ледяные аппликации, кислородную барокамеру, гирудотерапию (лечение пиявками) и даже уринотерапию (смягчение кожи омовением мочой).

Любопытная находка: американский гигиенист Уильям Кремер, изучая влияние одежды на спортивные результаты, выяснил, что атлеты, используя узкие трико, прыгают выше своих «бесштанных» товарищей.

Мода на компрессионные трусы распространилась с подачи звезд Майкла Джордана и Андре Агасси. Сегодня обтягивающие шорты – неизменная экипировка игроков NBA, коим резво прыгать – сам Бог велел.

...И для порядка вспомним антидот – этакое скрытое противоядие от излишней непоседливости в определенной сфере. А именно – пояса верности, хранимые ныне в специализированных музейных экспозициях. Вот уж действительно: носитель сих железных трико уже не прыгнет и не побежит – ни налево, ни направо. Компрессионные трусы в супердозе. Плюс торжество медицинской догмы: что лечит, то и калечит.

по материалам В. Нечипоренко, Э. Кинзерского, Д. Аткинсона

Анатолий Шестопалов