Споемте, друзья

МУЗЫКАЛЬНЫЕ УСЛАДЫ В КРЕМЛЕ

Артисты – люди зависимые. Когда-то прежде – от норова владык, теперь – от продюсеров, меценатов, донов и донн из мира искусства и ТВ. Какие отношения легче или мучительнее, судить не нам. Посторонним доступно лишь внешнее сравнение. Например, с событиями 70-летней давности.

Ниже – отрывок из воспоминаний Юрия Елагина, скрипача труппы Государственного джаза СССР (был такой музыкальный коллектив в 1937-м году).

«...Утром 31 декабря курьер из Главного музуправления передал мне письменное распоряжение явиться к 14 часам на репетицию. Этим сообщением омрачалась радость от полученного лишь вчера трехдневного отпуска – редкой для оркестранта возможности побыть в новогодние праздники дома. Странным было и предписание явиться в концертном фраке.

Уже на репетиции выяснилась причина нашего сбора: Госджаз удостоился чести выступить на новогоднем концерте в Кремле.

Отыграв два десятка номеров перед членами Всесоюзного комитета по делам искусств, услышали мнение его председателя Назарова: для вождей исполнить 6 произведений, в том числе «Сентиментальный вальс» Чайковского и любимую песню Иосифа Виссарионовича «Сулико».

... Ровно в 21 час все оркестранты с паспортами уже сгрудились у кремлевских ворот. Наш директор, перестраховавшись, собрал всех за два часа до назначенного ему срока. Джазисты стояли у закрытых ворот, падали крупные снежинки, охрана битый час перезванивалась со своим начальством.

Наконец, после скрупулезного изучения наших паспортов, дежурный распахнул калитку. Через большую площадь идем ко дворцу.

В огромном светлом вестибюле рябит в глазах от чекистов. Они неизменно приветливы, одеты кто в форму, кто в гражданское:

– Здравствуйте, товарищи. Просьба здесь раздеться и за капитаном ГБ – наверх, с инструментами.

После мраморной лестницы с красным ковром – широкий коридор. Чистота, паркет блестит, дворцовые камины и зеркала сияют. За стеклянными дверьми в небольших комнатах – телефоны и телеграфные аппараты, щиты и рубильники, стойки с винтовками. Везде люди с красными петлицами. Кроме нас – никого из штатских.

Вот и «артистическая» - помещение с простыми столами и дубовыми лавками. Рядом – умывальная комната с горячей и холодной водой, есть уборная. На стене – телефон с выходом в город. Пользуясь моментом , некоторые из нас звонят своим друзьям и близким.

До Нового года – два часа. Из футляров с инструментами явились карты и домино. Коротаем время кто как.

Часы идут. Впечатление, что о нас забыли. В коридорах – лишь шаги чекистов. Вот уже и двенадцать: поздравляем друг друга и жалеем, что нет бокалов. Только в час ночи возникает приветливый капитан:

– Ну что, товарищи, как самочувствие?

– Скажите, а нет ли здесь буфета? Минералки бы купить, в горле пересохло.

– Здесь не ресторан, товарищ, - сухо чеканит капитан.

Проходит еще час. Время тянется медленно. У каждого на уме своя компания, где сытно и весело. Наконец, в 2 часа ночи голос капитана:

– Всем за мной с инструментами. Футляры не брать!

Поднимаемся еще на этаж и попадаем в огромный зал. Тут и красноармейский хор Александрова из 240 человек, и Ансамбль народного танца И. Моисеева, и балетная труппа Большого театра. Чекисты стоят у всех дверей и снуют меж артистами.

...Около 3 часов, после моисеевских девочек, проходим через Андреевский в Георгиевский зал. Здесь обилие света и пир горой. Стол для членов Политбюро перед эстрадой, вожди сидят лицом к артистам и спиной к залу. Все без дам, строго по рангу: Сталин посередине, Молотов и Ворошилов слева и справа от него. Сидят чинно и похожи на единственно трезвых здесь людей.

Далее налево компания летчиков: они весело кричат и громко чокаются. В глубине справа пьяный Алексей Толстой залез на стол и машет салфеткой. Общий говор и желание перекричать друг друга. Носятся переодетые лакеями молодцы с офицерской выправкой...

Мы поднялись на эстраду и после аплодисментов начали выступление. Из всего зала нас слушают лишь члены Политбюро. Остальные стучат тарелками, звенят бокалами и увлечены своим.

После виртуозной джазовой «Еврейской рапсодии» Кнушевицкого Сталин ухмыляется и обращает внимание Ворошилова на мастерство музыкантов. Но когда запела наша Нина Донская, вожди отвернулись и принялись жевать. Похоже, заграничный вид и джазовый стиль ее пения не впечатлил Сталина. Последствия этого неблаговоления сказались быстро: на следующий же день бедной Н. Донской пришлось навсегда распрощаться со своей карьерой...

После нашей программы вожди хлопают долго и энергично. А в фойе шеф-капитан приглашает джазистов откушать. Мы расселись в зале на 1-м этаже за столами, накрытыми на тысячу персон. Икра, окорока, салаты, рыба, овощи, зелень. Водка, вина, армянский коньяк. Употребляй – не хочу...

Увы, рай чревоугодия длится 40 минут. Полная неожиданность: подъем и на выход. У подъезда – закрытые военные грузовики. Набиваемся человек по 12 в будку, трогаем – и через минуту мы уже вне ограды Кремля».

ЧЕРЕЗ ГОДЫ, ЧЕРЕЗ РАСсТОЯНИЯ

У стихов, особенно положенных на музыку, разные судьбы. Ту же «Катюшу» (сл. М. Исаковского, муз. М. Блантера), созданную незадолго до войны, с одинаковым удовольствием пели русские и мурлыкали вполголоса немецкие солдаты на Восточном фронте.

Советский «Авиамарш» (сл. П. Германа, муз. Ю. Хайта) – знаменитый «Все выше, и выше, и выше...» - уже в 1960-е, по незнанию, один из германских телеканалов употребил как фонограмму для сопровождения кадров авиационного парада Бундесвера. Этот факт развеселил пол-Европы.

А незабываемому стихотворению «Жди меня...», написанному К. Симоновым на фронте в 1941-м и посвященному его любимой женщине – киноактрисе В. Серовой – не повезло с музыкальным сопровождением. Известно около 25 мелодий для этих строк, но ни единая не заслужила широкой популярности, не была адекватна смысловому ряду.

Зато, переведенные на идиш польским евреем А. Шленским, волнующие строки «Жди меня» немедленно обрели песенное звучание. Музыку к ним за одну ночь сочинили Цви Бен-Йозеф и Соломон Дойчер – солдаты охраны порта Хайфа (дело было в 1943-м).

Позже эта песня стала гимном еврейской бригады в составе английских сил на средиземноморском ТВД и обрела уже третий, англоязычный вариант. Вот только грустно, что автор шедевра, вернувшийся с фронта к своей музе, так и не нашел с ней долговременного счастья. К. Симонов и В. Серова, после нескольких лет брака, расстались с глубокой взаимной обидой.

ОТ КОМЫ ДО КОМПОЗИЦИИ

Самые фанатичные почитатели рок-н-ролльного идола Элвиса Пресли до сих пор надеются обрести доказательства версии, что их кумир, скончавшийся 30 лет назад, все-таки жив. В могиле же семейного поместья Грейслэнд (Мемфис, штат Теннесси) якобы лежит брат-близнец Элвиса, умерший не во младенчестве, как принято думать, а в роковом 1977-м.

Это, конечно, домыслы.

Зато свежие российские факты на музыкально-летальную тему шокируют по-настоящему.

В 2005-м некий волгоградский предприниматель, тогда 45-летний, испытал клиническую смерть. На загородном пикнике его коллеги, тоже успешные бизнесмены, неудачно пошутили, бросив нашему герою в чашку с кофе якобы чудодейственное зелье – антипохмелин. Александр (невольный подопытный), глотнув смесь, мгновенно рухнул без чувств.

К приезду врачей он уже был в сознании, но еще временно парализован. Медики зафиксировали имевшую место, но отступившую клиническую смерть.

А потом началось время чудес. За месяц Александр Волченко из 105-килограммового увальня превратился в худощавого мужчину. Никогда не учившись музыке, сел – и уверенно заиграл на фортепиано, купленном для дочери. Из-под его руки начали выходить очень даже приличные стихи. Ко всему, наш герой заговорил по-английски и... стал неудержимо и квалифицированно сочинять музыку.

...За пару истекших лет Александр написал около 200 песен. От столь дерзновенной метаморфозы свой бизнес он забросил, прежние знакомства охладил, с близкими, кроме жены, понимание утерял.

Новоявленный Саша отпустил длинные волосы, музицирует в ресторанном оркестре и свободно беседует с англоязычными туристами. Посетители заведения на ура встречают его сольные джазовые композиции для фортепиано, исполняемые нон-стоп.

Растерянная жена Александра называет свое замужество повторным. Говорит, что с первым супругом было денежнее, зато со вторым – интереснее: талант как-никак.

Вот вам и хлебнул кофейку.

по материалам Ю. Елагина, В. Кузнецовой, В. Морозовой

Анатолий Шестопалов