Образ и подобие

ВОПРОСЫ БЕЗ ОТВЕТОВ

Над разгадкой совпадений бились многие светлые умы. Поколения философов, мистиков, ученых стремились осознать истоки возникновения, казалось бы, неправдоподобных явлений. Увы, несмотря на множество предложенных гипотез, разгадка до сих пор не найдена.

Самым мудрым в этих поисках оказался немецкий физик-ядерщик Вернер Гейзенберг, который в 1927-м сформулировал знаменитый принцип неопределенности. По этой теории, мир непредсказуем, и никакого заведомого сценария, как и вероятностных ожиданий, в нем нет и быть не может.

Может, все действительно так, и любой взаимосвязи между удивительными событиями нет. И совпадения все-таки происходят гораздо чаще допускаемого теорией вероятности. Но нельзя категорично утверждать, что тут не замешаны какие-то тайные непреодолимые взаимодействия.

Вот и остается лишь констатировать факты, выходящие за грани нашего скромного разумения. И ждать разгадки тайн новыми поколениями, которые должны быть осведомленнее и смышленее нас.

ВСТРЕЧА В КАНУН ПРОЩАНЬЯ

Тема о двойниках изначально окутана дымкой фатальности. Одно из ярких тому подтверждений – роковой финал итальянского монарха Умберто І.

В один из летних дней 1900 года этот король, сопровождаемый офицером-адъютантом, прибыл в Монцу – небольшой городок римского предместья. Здесь, в Монце, под эгидой высочайшей фамилии тогда проходили соревнования легкоатлетов, и монарх должен был лично награждать победителей.

Вечером накануне финалов Его величество с неотступным адъютантом зашли поужинать в маленький ресторан. Высокого гостя принялся обслуживать лично хозяин заведения.

Но в первую минуту король обомлел: этот хозяин, как вылитый, походил на самого Умберто І и, вдобавок, был его тезкой. А дальнейший разговор обнаружил и совсем уж невероятные вещи.

И монарх, и трактирщик родились в одном городе – Турине, и в один день – 14 марта 1844-го. Они даже в брак вступили одновременно – 2 апреля 1866-го, причем жен и того, и другого звали Маргаритами. Оба Умберто имели сыновей, нареченных Витторио, и обоих увлекала легкая атлетика.

В годину войны эти двойники участвовали в одних и тех же сражениях, и каждый получил свою медаль за храбрость (оба именно в 1866-м). Повышение в чине тоже наступило синхронно: в 1870-м монарха назначили командиром корпуса, а трактирщик из рядового оказался сержантом.

Наконец, главная улыбка фортуны блеснула двойникам Умберто в ту же счастливую дату 8 января 1878-го: один в этот день занял трон, а второй – открыл ресторан.

...Естественно, столь неожиданное знакомство потрясло высокородного гостя. И он приказал верному адъютанту обеспечить явку своего двойника – ресторатора на завтрашнюю церемонию награждения – для получения особого знака из рук короля.

...Но человек, хоть и царственный, предполагает, а Бог располагает. Именно спозаранку нового дня, 29 июля 1900 года, хозяин ресторана Умберто Сантини, он же вылитый итальянский монарх, был застрелен неизвестным грабителем.

Узнав об этой трагедии, потрясенный король вымолвил что-то вроде: «Не все, однако, схоже в наших жизнях...». И через несколько минут сам оказался подобной жертвой. Выскочивший из толпы анархист, крича: «Смерть тирану!», открыл пальбу из револьвера.

Умберто І был сражен выстрелами в грудь. Он погиб в те же сутки, что и его двойник.

МИССИЯ ОТ КАБУЛА

Встречи, и даже акции с запланированным участием двойников имеют место и в нашу рациональную эпоху. Недавно были рассекречены сведения об уникальной операции ГРУ Генштаба ВС СССР, проведенной в годы советско-афганской войны. Тогда майор СА, атеист и член КПСС татарин Марсель Габитов 3 года обретался в стане моджахедов, выдавая себя за известного религиозного деятеля – муллу Абдуллу. Ниже – выдержки из опубликованного интервью, данного героическим агентом:

«...До 1985-го я уже служил в «горячей точке» - Семипалатинском полигоне, где ежемесячно проводили по два атомных взрыва.

Наши спецслужбы узнали, что авторитетный духовный лидер повстанцев, мулла Абдулла (родился в 1952-м), безвыездно осел на Западе.

Родилась идея обыграть эту ситуацию. Думаю, кадровики перелопатили всю картотеку Советской армии, а это около 5 млн. человек.

Но трудились они не зря. Мое сходство с муллой Абдуллой оказалось идеальным: по росту, телосложению, манерам, вероисповеданию предков. У настоящего муллы только лицо темнее да нос с горбинкой.

По сверхсекретной директиве меня отозвали в Москву. Афганский язык дари я начал учить с нуля, по 8 часов ежедневно в течение года.

Кроме языка, велись занятия по привитию местных обычаев. К примеру, чтобы войти в образ, я ежесуточно по 6 часов сидел со скрещенными ногами. Меня учили традициям афганского быта, религии, гостеприимства... Даже отношению к женщине и отправлению естественных надобностей.

Потом, во вражеском тылу, самыми страшными для меня были ночи, когда я во сне мог заговорить по-русски...

Особая глава – зубрежка Корана. Я его выучил наизусть. И пригодилось: однажды, перед столпотворением мусульман, я 5 часов подряд на 56-градусной жаре читал моджахедам проповедь. Сначала они стояли, затем усаживались или просто валились. Не выдерживали пустынного зноя. А я выдержал.

...В 1984-85 годах мы понесли в Афганистане самые тяжелые потери. Дело в том, что еще до ввода наших войск из 15 млн. жителей этой страны 10 млн. ушли в Иран и Пакистан.

Из этих беженцев американские инструкторы и готовили потом тысячи диверсантов для борьбы с шурави. А моей задачей была переагитация этих моджахедов на нашу сторону.

В тренировочном лагере я общался с боевиками во время обязательных перерывов на молитву – намазов. И муллу они слушали прилежнее, чем американцев. В итоге, целый отряд на фронте переходил на сторону армии и НДПА Б. Кармаля. С очередными новобранцами – та же история.

Меня заподозрили в предательстве, еле отвертелся. Помогли наркобароны и известные полевые командиры – буквально спасли от пыток, увидев, как янки тащат муллу в зиндан.

...За три года нелегальной работы в тылу у моджахедов я ни разу не брал в руки оружия – только Коран. Зато перевербовал на сторону лидеров правящей тогда Народно-демократической партии Афганистана 16 бандформирований. И смог уговорить на ознакомительную поездку в СССР всех полевых командиров этих отрядов.

Как раз тогда в Политбюро ЦК созрела идея: показать моджахедам величие и дружелюбие СССР. Помню, командиры переметнувшихся к нам банд все-таки боялись русских и к авиарейсу в СССР явились в бронежилетах, чем вызвали хохот наших генералов. Афганцам показали Ташкент, Алма-Ату, Фрунзе, Душанбе, Ашхабад. Лидеров боевиков с хлебом-солью встречали Первые секретари ЦК КП среднеазиатских республик. Было выпито море водки, а столы ломились от обилия деликатесов.

Напоследок в Москве полевые командиры побывали в Минобороны и военном отделе ЦК КПСС.

И, конечно, они до сих пор не знают, что в той экскурсии по СССР их сопровождал не мулла Абдулла, а советский подполковник Марсель Габитов. За примирение воюющих сторон президент Наджибулла лично удостоил меня афганского ордена Мужества. Родное же командование шесть раз представляло к высоким наградам, но они почему-то мне не доставались. Только случайно перепал кем-то, видимо, не востребованный орден Красного Знамени.

После возвращения в СССР я, советский офицер с тремя высшими образованиями и знанием 8 языков, оказался ненужным Родине. Восемь лет я проходил подполковником и в этом же звании уволился в запас. В 47 лет.

Родное ведомство отвалило мизерную пенсию – 6 тыс. руб. Тяжеловато? Не то слово. Обидно! Иногда – хоть волком вой...»

по материалам Ю. Царенц, В. Сварцевича, О. Моисеевой

Анатолий Шестопалов