Надельный крест

ИЗ ПЕНЫ ДНЕЙ ПРОИЗРАСТАЯ

Взяточничество на Руси стало документально упоминаться с конца XIV века. Дача-«брача» мзды в ту эпоху имела ряд стадий.

Начальное подношение являлось свидетельством уважения и именовалось «почестью». Этот дар предлагался чиновнику (приказному дьяку) заранее, ради общей благосклонности в рассматриваемом вопросе.

Когда дело получало ход, следовал черед «гостинца» - как напоминание, что обсуждение желательно ускорить. Номенклатура презентов характеризовала бытие. Свидетельства доносят: «Книгу, икону, калачи и рыбу приказной человек принимал, не беря на себя никаких обязательств. Коли дьяк икону взял, а соль вернул (соль была вторыми деньгами), то значило, что он решил сохранить в деле полную независимость».

И далее: «На масленицу либо Николин день обычай требовал сотворить «гостинец» в виде бочонка рыбы. Рыба к празднику считалась законной и ускоряла дело совсем немного, но попробуй не вручи ее, и дьяки уже глядели криво. Законными были и «праздничные» деньги (на Рождество, Благовещенье, Пасху, Успение, Введение и Ускновение главы Крестителя), а также ежегодная раздача соли подьячим и сторожам казенного приказа.

«Почесть» адресовалась всем до единого служивым, причастным к тяжбе. Ибо даже мелкая сошка имела возможность загубить дело, узрев себя обделенной. И загубить не столько из корысти, сколько по твердому убеждению, что нарушен важный обычай...»

Наконец, за благополучным итогом оконченного дела чиновника ждали «поминки» - финальный подарок (не путать с оными по усопшему).

И еще детали терминологии. В царской России уголовное право квалифицировало два типа взяточничества: мздоимство и лихоимство. Признаки мздоимства обозначались, если должностное лицо брало взятку за исполнение своих штатных функций. Лихоимством же именовалось совершение чиновником оплаченного должностного преступления.

Вообще-то коррупция немало украсила и официальный, и простонародный язык. Вспомним крылатые фразы: «Не подмажешь - не поедешь», «Барашка в бумажке», «Судьям то полезно, что в карман полезло...»

Сетование «остаться с носом» тоже не косметического, а бюрократического происхождения. На Руси «носом» звалась взятка, которую ходатай нес в госучреждение, спрятав под полой. Если чиновник этот дар отвергал, проситель удалялся со своим «носом», не солоно хлебавши.

ИЗМЕНЧИВЫЙ ВЕТЕР ЭПОХ

Еще во времена Древней Руси для чиновников стал исповедоваться византийский принцип: им не назначали жалованья, обрекая кормиться подношениями. Этот принцип, трансформируясь, но не умирая, аукался даже в социалистические времена. Ибо спецраспределители и номенклатурные возможности для крупных чиновников в СССР, имевших даже небольшую зарплату, и являлись той кормящей ложкой от народа. Это иллюстрирует давнюю национальную терпимость к видоизменениям мздоимства и глубинное согласие с оными.

Хотя внешне бывало по-разному. До XVII столетия наиболее «хлебной» должностью являлось место воеводы с двухлетним сроком полномочий. Ревизия неуемного воеводского аппетита учинялась на царских заставах: там слуга государев, отбыв каденцию и удаляясь в вотчину, подвергался имущественному досмотру. Воеводские телеги бесцеремонно обыскивались, а излишки добра грубо реквизировались в казну.

Царская власть, не создав механизма оплаты чиновничьего труда, переложила этот груз на категорию уездного люда. Чем и дала начало безудержной и вечной цепи обывательских жалоб и административного разлада. Широкие массы невзлюбили бюрократию. Та ответила взаимностью.

...Даже великому Петру І не удалось одолеть скверну коррупции. Царь-реформатор, на западный манер, повелел было назначить себе офицерское жалованье, которым и довольствовался с изрядными хлопотами. Намучившись безденежьем, государь испросил у Сената произведения Своего Величества в генералы - звание, коему полагался более высокий оклад.

Сим демаршем Петр Великий дал императорский образец честного житья на одну зарплату. А потому в 1715-м и все чиновничество усадил на регламентированное бытие за казенный счет. Вал мздоимства покатил по державе, не скрываясь от ока Романова. И тогда Петр Алексеевич воспитательные меры сменил на карательные.

В 1721-м за взятки под самыми окнами Юстиц-коллегии повесили сибирского губернатора князя Гагарина. А затем, для вящего назидания, не раз перевешивали его бренное тело по людным местам града на Неве.

К 1725-му за аналогичные деяния удостоились петли фискал Нестеров и комиссары Арцибашев, Баранов, Волоцкий. Казнены они были в волостях, где проштрафились.

Сверкой информации о казнокрадстве изначально занималась Тайная канцелярия, возглавляемая графом Толстым. И занималась на совесть.

Но со временем дел такого характера все прибывало, и их переадресовали в общую Юстиц-коллегию. Но гидра имущественных преступлений высоких чинов лишь множила алчные головы.

Характерна знаменитая фраза генерал-прокурора Ягужинского, остудившая праведный гнев царя, когда Петр І в Сенате грозил эшафотом каждому, укравшему больше, чем стоимость веревки: «Разве Ваше Величество хотите царствовать один, без слуг и подданных? Мы все воруем, только один больше и приметнее другого».

...Взошедшая на трон Елизавета Петровна, дочь гениального реформатора, явно менее батюшки пеклась об искоренении коррупции. И через несколько десятилетий вернула Россию к былым порядкам. Чиновников здесь опять лишили державного кошта, упразднив при этом смертную казнь за взяточничество.

...Невестка Елизаветы Петровны, Екатерина ІІ оказалась куда более верной убеждениям Петра I. Лишь взойдя на трон, она декларировала жесткий бой чиновничьим проделкам. Петлю лихоимцам императрица назначать не стала, зато государственную зарплату бюрократической касте возродила.

...Внук Екатерины Александр I одолел Бонопарта, но, как и августейшая бабушка, не искоренил коррупцию в своем Отечестве. Его высокородный брат Николай I Павлович, тоже став императором и откровенничая с сыном-цесаревичем, заметил как-то: «Сашка! Мне кажется, что во всей России не воруем только ты да я!»

Кстати, тот же Александр I однажды поручил III охранному отделению выяснить: кто из 56 губернаторов в России не берет взяток?

Доклад «охранки» был неутешителен: взяток не брали только двое: Фундуклей в Киеве и Радищев в Ковно.

Царь призадумался. Ну, Фундуклей -то был и так сказочно богат. А Радищев, крамольный писатель - ему что мешало брать? Явно чудак...

«ЗДЕСЬ ВСЕ МОЕ, И Я ОТСЮДА РОДОМ»

Обратимся и мы к загадкам славянской души. Нередко преступления вызывают в ней не гнев, а совсем другие чувства. Так, своей блистательной речью на суде адвокат Плевако за минуту переубедил заседателей, определявших вину священника, укравшего церковные деньги. Классик юриспруденции воззвал глянуть на дело по-христиански: «...Православные! Да, поступок батюшки нехорош. Но этот человек десятилетия молился за нас и отпускал нам грехи. Так отпустим и мы ему всего один грех, люди русские!»

И присяжные единогласно оправдали растратчика в сутане.

...Офицер Вермахта Готтлоб Бидерман, сражавшийся в России; писал в мемуарах, что был участником расстрела солдата-преступника. Тот украл из груза почты доставленные продукты, сигареты и затем убил товарища-свидетеля.

Говоря о тягостном факте, Бидерман замечал: «...Этот случай был единственным за все мои годы на Восточном фронте. Никогда более я даже отдаленно не слышал о подобном воровстве среди фронтовиков».

...Увы, автору этих строк достоверно известен факт разворовывания полутора тонн ящиков со сгущенкой из автомобильного кузова на «дороге жизни» через зимнюю Ладогу. Той ночью экипаж грузовика заснул от переутомления. Ледяная трасса в блокадный Ленинград обслуживалась отдельной горно-стрелковой бригадой, чужих на ней не было. Кража свершилась за двадцать минут. Воров так и не нашли. Уснувших при исполнении шофера и сопровождающего трибунал отправил в штрафбат.

Кстати, детские воспоминания Ангелы Меркель, нынешнего германского канцлера, тоже включают русские эпизоды. Тогда солдаты «непобедимой и легендарной» трижды похищали у школьницы - Ангелы ее велосипеды. Вот так слава, черт подери...

Подобные эпизоды хотелось бы вымарать из истории. Но... готовность столкнуться с воровством, оказавшись его жертвой и даже исполнителем - всегда рядом, всегда при нас. И это невыгодно характеризует постсоветских граждан на фоне более законопослушных европейцев.

А выбор государственного устройства - монархического, социалистического или всяких прочих - как оказалось, победы над коррупцией и воровством не ускоряет.

по материалам М. Велеховой, О. Логинова

Анатолий Шестопалов