Делу венец

ВОЙНА И ПИР

В императорской России Георгиевский зал был главным церемониальным помещением Кремля. К исходу 1930-х эту традицию возродили большевистские руководители СССР. Число участников советских государственных застолий бывало от нескольких сотен до двух тысяч человек.

По случаю победы над фашизмом славную традицию уверенно возобновили. Организацией торжественного приема занимались Генштаб и Главное политуправление РККА. Список лиц, приглашенных на величественную трапезу, обдумывался и уточнялся. Ныне исследователям доступны и официальный газетный отчет, и стенографическая запись этого кремлевского мероприятия. Последняя долгие годы архивно хранилась в режиме секретности.

Для иллюстрации различий обеих версий назовем, что стенография зафиксировала 31 тост (из которых 5 принадлежали Верховному) с итоговым упоминанием 45 лиц. Газетный же отчет приводит всего 28 здравиц (из них лишь две - сталинские), касающиеся 31 человека. Правку для опубликования делали главным образом Молотов и отчасти - Иосиф Виссарионович.

Прием в честь командующих войсками РККА и ВМФ начался в 20 часов, что дает право именовать его как обедом, так и ужином. Появившиеся в зале высшие руководители СССР под аплодисменты заняли места импровизированного президиума. В. М. Молотов, выступавший тамадой, к тому же главному столу пригласил маршалов Советского Союза Г. К. Жукова, И. С. Конева, С. М. Буденного, С. К. Тимошенко, К. К. Рокоссовского, Р. Я. Малиновского, Ф. И. Толбухина, Л. А. Говорова, адмирала флота Н. Г. Кузнецова, главного маршала артиллерии Н. Н. Воронова, главного маршала авиации А. А. Новикова.

Далее тамада обратился ко всем со вступительным словом и огласил первый тост: за всех воинов-красноармейцев и краснофлотцев, от рядовых и матросов до Верховного, добившихся невиданной исторической победы. Второй бокал посвящался «великой партии Ленина-Сталина и ее ЦК».

Затем Молотов предложил выпить за «дружественную Польшу». Четырьмя днями ранее, 20 мая, в Белокаменную прибыл эшелон с углем - дар силезских горняков. В благодарность за высокую честь польская делегация в зале, подойдя к главному столу, хором исполнила национальные заздравные «Нех жие!» и «Сто лят!».

Наш растроганный вождь в ответ предложил выпить «за настоящую, рабочую дружбу и горняков - ваших и наших!»

Не был забыт отсутствующий на торжестве серьезно больной М. И. Калинин: очередное возлияние тамада посвятил укреплению здоровья «всесоюзного старосты». Вмешавшийся Сталин конкретизировал вторым личным тостом: «За Михаила Ивановича Калинина».

И, едва все опорожнили бокалы, Предсовнаркома двинул свой третий клич выпить. Теперь - за руководителя внешней политики, которая «иногда весит больше, чем две-три армии на фронте». «За нашего Вячеслава!» - завершил эту сентенцию Иосиф Виссарионович. (Молотов оказался единственным, фамильярно названным за ужином лишь по имени.)

Дальнейший цикл тостов воздевал хрусталь за заслуги командующих войсками РККА, первым из которых был назван Г. К. Жуков. На его фамилию гости среагировали бурной овацией.

Стенограмма четвертого тоста вождя утверждает непререкаемое: «Долой гитлеровский Берлин! Да здравствует Берлин жуковский!» - и фиксирует возникшие в аудитории смех и аплодисменты. Правда, в газетном отчете этот постулат Верховного, наряду с его славословиями в адрес М. И. Калинина и В. М. Молотова, отсутствует.

Чествование представителей флотского руководства Молотов упредил требованием наливать бокалы полнее, что и воплотилось шестикратно. Пили за наркома ВМФ Н. Г. Кузнецова, адмирала флота И. С. Исакова и командующих флотами 4-х советских акваторий.

Серия здравиц в честь оперативного боевого руководства финишировала тостами за маршалов специальных родов войск. В газетной публикации упомянуты фамилии лишь трех из десяти военачальников этого ранга: главного маршала артиллерии Н. Н. Воронова, главных маршалов авиации А. А. Новикова и А. Е. Голованова.

Генеральный штаб РККА тамада почтил особо, здравицами за его начальника генерала армии А. И. Антонова и главного оперативного управленца С. М. Штеменко.

По изначчальной традиции, паузы застолья выделялись для номеров грандиозного концерта лучших музыкантов, певцов, танцеров, актеров театра и кино. На сцене Георгиевского зала в тот вечер блеснули солисты ГАБТ И. И. Масленникова, А. П. Иванова, М. О. Рейзен, В. В. Барсова, Н. Д. Шпиллер, В. А. Давыдова, О. В. Лепешинская, Г. С. Уланова. В программе участвовали и коллективы: Государственного ансамбля народного танца И. А. Моисеева и Краснознаменного ансамбля песни и пляски военнослужащих А. В. Александрова.

Финальный этап возлияний посвящался членам Государственного комитета обороны и Военсоветам фронтов и армий. В газетном отчете нет завершающего тоста Молотова, адресованного присутствующим и отсутствующим лицам из ГКО и Военсоветов. Как не упомянуты фамилии А. А. Жданова, Н. С. Хрущева и еще 12-ти военачальников, за которых провозглашались здравицы.

Возможно, Жданову припомнили его нервный срыв в начале обороны Ленинграда. А Хрущеву - причастность к тяжелейшему разгрому нашего фронта под Харьковом весной 1942-го.

Ни разу не упомянул Молотов армейских и флотских политработников, хотя их пропагандистская деятельность на фронте и в тылу всегда играла немалую роль.

Не был оглашен тост и за военачальников, погибших и умерших от ран в 1941-1945 годах. Видимо, чтобы не омрачать настроение уцелевших в страшном горниле.

Итоговый тост в объеме целой речи уже за полночь произнес Главковерх И. В. Сталин. Эта застольная речь, посвященная русскому народу и многократно прерывающаяся волнами оваций, длилась едва ли не полчаса. Отметим цитаты из того монолога: «...Я поднимаю тост за здоровье русского народа потому, что он заслужил и в этой войне, и раньше звание, если хотите, руководящей силы... среди всех народов нашей страны.

...У нашего правительства было немало ошибок, были у нас моменты отчаянного положения... Какой-нибудь другой народ мог сказать: вы не оправдали наших надежд, мы поставим другое правительство, которое заключит мир с Германией и обеспечит нам покой. Это могло случиться, имейте в виду!

Но русский народ на это не пошел... он оказал безграничное доверие нашему правительству. Вот за это доверие... спасибо ему великое! За здоровье русского народа!»

И КРАСНЫЙ ОРДЕН НА ГРУДИ

Нынешней весной исполняется 90-летие вручения (не путать с учреждением) первых трех экземпляров первой государственной воинской награды Страны Советов - ордена Боевого Красного Знамени. До той поры красных героев могли отметить вручением именного оружия либо красных революционных шаровар.

«Краснознаменными» дебютантами стали: №1 - командарм В. Блюхер; №2 - главный охранник Смольного матрос В. Панюшкин; №3 - командарм Второй конной атаман Ф. К. Миронов.

Но затем Филиппа Кузьмича Миронова обвинили в контрреволюции и засадили в Бутырку. Там он и погиб 2 апреля 1921-го, якобы случайно застреленный часовым.

Но его орден БКЗ №3, после месяцев бесхозности, оказался у другого владельца, и какого: И. В. Сталина! Поначалу Иосифу Виссарионовичу достался орден №400, но затем военные чиновники, желая угодить Отцу народов, сменили регалию на ее спецдубликат с порядковым номером 3. Но «хозяин» остался равнодушен к сему заискивающему усердию...

Незаурядна судьба и ордена Боевого Красного Знамени №4. Им в апреле 1919-го удостоили одиозного батьку Махно - за взятие Екатеринослава. Когда же знаменитый анархист стал врагом большевиков, факт награждения замаскировали. «Ничейный» же экземпляр №4 задним числом пристроили к иконостасу отличий трагически погибшего военачальника Я. Ф. Фабрициуса (Ян Фрицевич в 1929-м разбился в авиакатастрофе, имея три других награждения орденом БКЗ, датированных 1920 и 1921 годами).

И еще - о редчайшем эпизоде неравнодушия И. В. Сталина к регалиям (в данном случае - к чужим). 60 лет назад, в апреле 1949-го, при репетиции авиапарада над Красной площадью, внезапно загорелся истребитель МиГ-15. Его летчику, майору Зотову, приказали катапультироваться.

Но тогда неуправляемая машина рухнула бы точно на здание в Кремле, где в те минуты пребывал генералиссимус. Майор Зотов сумел-таки перенацелить гибнущий самолет в Москву-реку и оставил кабину на рискованно низкой высоте. То был первый в СССР инцидент вынужденного катапультирования.

За этот подвиг орден Боевого Красного Знамени майору К. Зотову И. В. Сталин вручил в Кремле лично.

по материалам В. Невежина, А. Добровольского

Анатолий Шестопалов