Третий нелишний

ПОЧИН ПОСЛЕДНЕГО МОНАРХА

До начала ХХ века российское государство не вело у себя активной борьбы с пьянством. Лишь с началом Первой мировой войны государь Николай II объявил в империи сухой закон. Эту меру 95-летней давности затем не аннулировало ни Временное правительство, ни большевистский Совнарком. Так что формально запрет на производство и употребление алкоголя царил все грозовое десятилетие - до 1924-го.

Тяга монархической и буржуазной власти пресечь алкогольный разгул в воюющей державе естественна. Пролетарские же вожди следовали этим курсом, испугавшись собственноручно разбуженного бесчинства масс. Нетрезвая толпа вооруженных солдат и матросов, разгромившая при штурме Зимнего винные погреба, могла с пьяных глаз и дальше свергать любых неугодных командующих.

Ослабить «удила трезвости» решился Иосиф Виссарионович, движимый мотивами внешнеполитической независимости: «Если у нас нет займов, ежели мы бедны капиталами и если, кроме того, мы не можем пойти в кабалу к западноевропейским капиталистам, то остается одно: искать источников в других областях. Это все-таки лучше закабаления. Тут надо выбирать между кабалой и водкой, и люди, думающие, что можно строить социализм в белых перчатках, жестоко ошибаются».

Перчатки сухого закона государство сняло в 1924-м, открыв торговлю «рыковкой» - слабоградусной водкой имени тогдашнего предсовнаркома. А затем, как водится, в ход пошла и настоящая 40-градусная.

НАЛЕЙ, ДРУЖОК, ПО ЧАРОЧКЕ!

Зато начало Великой Отечественной не повлекло абстинентных излишеств. Видимо, и здесь проявилась терпимость И. В. Сталина к горячительному. 22 августа 1941-го вышло постановление № 562 ГКО «О введении водки на снабжение в действующей Красной армии». По нему, 100 граммов «белой» ежедневно причиталось любому воину и представителю начсостава РККА, находившимся во фронтовых частях.

Эта директива претворялась весьма активно: через 3 дня ее распространили на «летный состав ВВС, участвующий в боевых заданиях, и инженерно-технический состав аэродромного обслуживания действующей армии». Причем особый контроль требовался на всех фазах исполнения: своевременной доставки водки на передовую; нормированной раздачи лишь означенным контингентам; жесткого учета остатков и заявок на будущее.

С 15 мая 1942-го порядок несколько изменился: массовая ежедневная выдача спиртного уступала его распределению лишь по частям, имеющим успехи в боевых действиях», зато по 200 граммов на человека. Остальной воинской братии заветную «сотку» наливали в праздники: 7-8 ноября, 5 декабря, 1 января, 23 февраля, 1-2 мая, 19 июля (День физкультурника), 18 августа (День авиации), 6 сентября (Международный юношеский день) и в годовщину формирования конкретной части.

Но уже 6 июня того же 1942-го норму опять урезали. Теперь чарка светила лишь подразделениям, ведшим наступательные операции, да и то по 100 г на брата.

В дальнейшем армейская эпопея с «зеленым змием» еще не раз кружила по спирали. Список лиц, достойных 100-граммового поощрения, ревниво уточнялся на уровне военсоветов армий и фронтов.

Что говорить, «наркомовская сотка» действительно помогала бойцам: избежать простуды, унять зубную боль, снять тяжелую усталость, да, наконец, промыть раны...

Хотя и возлияния требовали нормы. Чему доказательством - воспоминания В. П. Некрасова, советского писателя-диссидента, автора лучшего отечественного произведения о войне - «В окопах Сталинграда». Виктор Платонович рассказывает: «...Дело было летом 1943-го на Украине, на берегу Донца под Изюмом. Чем наш 1047-й стрелковой полк занимался тогда, трудно сказать: считалось, что наступаем, на самом же деле топтались на месте. И вот дивизионный инженер Ниточкин, а заодно с ним начштаба полка Питерский, обуреваемые оба неким полководческим зудом, спьяну надумали вдруг овладеть соседней деревней Голая Долина. На свое несчастье, я подвернулся им под горячую руку.

- Давай, инженер, выковыривай людей из кустов, хватит отлеживаться, и шагом марш, вперед! Овладеешь этой чертовой Долиной - к ордену представим, а нет - с партбилетом расстанешься. Ясно? Выполняй!

Приказ есть приказ. Людей, человек двадцать, я собрал, но до выполнения задания забежал к Ваньке Фищенко - лихому и хитрому полковому разведчику, и угостился у него полной кружкой горилки. Кончилось все медсанбатом. Сколько мы там пробежали «За Родину! За Сталина!», уже не помню. Помню только, что с поля боя волокло меня не менее четырех человек - как-никак, командира из-под огня спасали...»

БОЛЬ МОЯ, ТЫ ПОКИНЬ МЕНЯ

М. С. Горбачев, единственный президент СССР, а также инициатор печально известной антиалкогольной кампании, вспоминал о ней спустя 20 лет: «Нам нужна не кампания, нам нужна культура в этом деле. Проблема пьянства и алкоголизм затрагивает основы жизни, характер, менталитет людей.

У нас пьют еще и потому, что много бед, нет работы, вот и заглушают выпивкой боль. Особенно все это касается молодежи. Но сегодня люди, воспользовавшись опросом, открыто говорят, что их беспокоит, в каком состоянии находится страна...»

В каком же? Социолог московского центра «Глас народа» Александр Кинсбурский приводит оцифровку умонастроений российских граждан (данные на конец 2007-го ). Итак, по мере убывания страха:

- 75% населения боится произвола милиции;

- 60% респондентов твердо убеждено, что законным путем отстоять справедливость, попранную ее блюстителями в мундирах, принципиально невозможно;

- 50% жителей ужасает виртуальная смерть близких людей, а так же серьезная потеря родственниками здоровья;

- 43% опрошенных боятся личной смерти независимо от ее причины;

- от 16 до 14% граждан, в зависимости от их возраста, пугаются нищеты;

- 12% угнетены страхом потери работы. Во Франции этот показатель 64%, в Великобритании - 42%. Столь большое отличие от россиян толкуется малым влиянием зарплаты на итоговый личный доход в постсоветских странах;

- 14% обывателей тяготится чиновничьей коррупцией. И напоследок - мелкие пташки: национальное пьянство и молодежная наркомания тревожит от 7 до 3,5% россиян. А о такой ерунде, как страх позора, незаслуженного оскорбления, утраты чести и достоинства заикнулось вообще удручающее меньшинство - 3%.

Как видим, «минеральный» секретарь М. С. Горбачев прав: если россияне упиваются от бед и страхов, названных искренне, то борьба за культуру возлияний окажется «этой дорогой проселочной, которой не видно конца».

ПОТОМКИ ЧИНГИЗХАНА

Что до исторического величия либо национальной идеи какого-либо этноса, то они, к сожалению, не гарантированы от измельчания. Для примера - журналистские заметки из российской глубинки. Цитата из корреспондентского отчета московских гостей об их встрече с рыбаками-бурятами на льду Байкала. Время - март 2008-го: «...Солнечный день, еще крепкий лед и трезвые буряты.

- Водки привезли, да? - женщина в чернобурковой шапке нехотя распутывает невод.

- А надо было?

- Ну а как без водки-то? Водка-то нужна-то. У нас-то нет ее. - Женщина употребляет «то» явно для связки глупых русских слов.

- Не продается, что ли?

- Да продается-то. Но у нас денег-то нет. Не дают нам. Говорят, все пропьем-то.

- А пьете-то вы что?

- Так водку и пьем.

- Где же вы ее берете?

- А ...й-то знает?

Нашу содержательную беседу прерывает заехавшая сюда старенькая иномарка. Ее хозяин - начальник артели. Он явился потому, что настала пора тянуть невод. Артельщик приезжает сюда каждый день. Если этого не делать, буряты украдут всю рыбу.

- Вы же сам бурят. Что же вы, договориться не можете?

- Можем-то. Сначала договоримся, а потом они все украдут. И пропьют. Не-е-т. Это-то, если о них не позаботишься, они же сперва всю рыбу, а потом и друг друга съедят.

Начальник артели кричит: «Тяни», - и глубоко вздыхает. Потом распрямляется, успокаивается и становится похожим на старого, все понявшего Чингизхана, мечтавшего о вольных степях и свободных монголах, но превратившего полмира в тюрьму народов. В свою империю».

по материалам Д. Дурасова, В. Соколова, В. Некрасова, А. Варенберг, К. Соколовой

Анатолий Шестопалов