Правописание негласных

ПАДЕЖНЫЕ ОКОНЧАНИЯ

40 лет назад, 1 апреля 1971-го, успевшую забыть об ужасах войны Федеративную Республику Германию всколыхнули мрачные аллюзии. Причиной тревожности явилось убийство Роберто Кинтанильи Перейры, боливийского дипломата, совершенное в здании генконсульства этой страны, расположенного в немецком Гамбурге.

Жертву покушения нашли лежащим на полу в его кабинете. Три пулевых отверстия на груди консула располагались правильным треугольником вершиной книзу.

Их локализация явно смахивала на латинскую букву «V» - первую в слове «victory». А может, и в слове «vernichtung», куда более памятном немцам. Ведь именно термином «фернихтунг» (уничтожение) нарекалось оружие возмездия V-1 и V-2, то есть ракеты «Фау», бомбившие Англию во Второй мировой.

Убийство боливийского генконсула расследовалось долго и тщательно, а выводы криминалистов были оглашены не сразу. Реконструкция покушения и его мотивов выглядела так.

Расстрел дипломата совершила молодая женщина, обратившаяся в представительство якобы за визой. Дамой обуревало два чувства: мести и идейной правоты. К отмщению взывало убийство ее мужа, боливийского революционера-партизана. Правота же исходила из марксистской убежденности покойного супруга, разделяемой его беззаветно любящей вдовой.

Более углубленно корни сего резонансного теракта изучил западногерманский журналист Юрген Шрайбер, опубликовавший потом свои выводы в книге «Она умерла как Че Гевара. История Моники Эртль».

Журналист установил, что фрау, застрелившая боливийское официальное лицо, являлась дочерью Ганса Эртля - известнейшего в Третьем рейхе фотографа и кинооператора. В годы войны Эртль снимал львиную долю фронтовых репортажей, из которых затем монтировалось пропагандистское «Дойче вохеншау» - еженедельное кинообозрение немецких боевых действий.

...После войны Ганс Эртль с дочуркой Моникой навсегда перебрался в Боливию. В тропическом захолустье он купил небольшую ферму и превратился в бюргера южноамериканского образца. Хоть и не забыл личного кинооператорского опыта, старательно хранимого для наследницы. У Моники же обнаружились верный глаз и твердая рука - хорошие данные для работы с объективом. И пистолетом.

А в 1969-м дочь Ганса Эртля явила еще одно редкое у женщин качество - способность на отчаянный шаг. Она развелась со своим первым мужем, боливийским аристократом, и вступила в промарксистскую организацию «ELN», одним из лидеров которой значился апостол левого радикализма Че Гевара.

Далее Моника влюбилась в Инти Передо, сменившего убитого Че на посту руководителя организации. А еще порвала со своим отцом и ринулась в вооруженную борьбу с режимом. Хотя в тот момент борьба уже явно катилась к поражению мятежников...

А вскоре Инти Передо был застрелен в стычке с карательным отрядом. Плюс безутешная Моника увидела газетное фото, где у трупа ее супруга позировал триумфатор - начальник карателей полковник Роберто Кинтанилья Перейра с сигарой.

Вдова партизана поклялась отомстить убийце мужа. А полковника Кинтанилью служба забросила в ФРГ, на должность генконсула Боливии...

В мае 1973-го революционерка Моника Эртль была сражена автоматной очередью из засады где-то в Боливии.

Исполнившие такую акцию военные труп убитой сфотографировали, а потом зарыли в неизвестном месте. Возбужденное против фрау Эртль дело немецкая полиция закрыла. При этом вина главной фигурантки убийства боливийского дипломата так и осталась недоказанной.

НЕМОЕ КРАСНОРЕЧИЕ

Такой же идейной убежденностью характеризовались и наши отечественные революционерки начала ХХ века. Меру их риска иллюстрирует заурядный в делах террора несчастный случай - взрыв детонатора разряжаемой бомбы. Эпизод случился из-за изменения даты покушения эсеров-бомбистов на московского генерал-губернатора вице-адмирала Дубасова. Пострадавшая фигурантка - член партии эсеров, дворянка Мария Беневская. Ниже - цитаты из обвинительного акта по ее делу:

«21 апреля 1906 года, ввечеру, дворник Имохин нашел их съемную квартиру незапертою... Полиция при осмотре обнаружила переднюю, кухню и обе жилых комнаты съемщиков залитыми кровью. Спальня женщины, помимо того, носила на себе следы разрушения.

Так, ножки стола имели свежие выбоины, венский стул был с проломленным сиденьем и застрявшими в нем кусками жести. Сам стул испачкан кровью, опален, с прилипшими к нему кусочками мышц... Линолеумный пол пробит насквозь, около дыры лужа крови и осколок кости.

По кафелю печи, с высоты аршина до низу, несколько линейных стоков крови в общую лужу... В передней и комнатах валялись три окровавленных полотенца. По всей спальне усмотрены разбросанные как бы по радиусам и прилипшие к полу, потолку, стенам и раме сгустки крови, частицы мышц, сухожилий и костей.

В разных местах при осмотре нашли: указательный палец левой руки женщины, ноготь с другого пальца, конфетную коробку с приставшими к ее изнанке куском человеческой кожи и сухожилиями, еще кусок кости и обрывки жести. У самой двери прилипли сгустки крови и мышц, на полу подобрали кусочек пальца с ногтем...»

После рокового взрыва в ночь на 16 апреля окровавленная женщина явилась в частную клинику Шульмана самостоятельно и предъявила фиктивный паспорт. У нее диагностирована полная травматическая ампутация левой кисти и частичная - правой, а также множественные незначительные осколочные ранения лица, груди, живота. Пострадавшая объяснила увечья взрывом керосинки...

М. А. Беневскую судили осенью 1906-го по обвинению в приготовлении к покушению на губернатора Дубасова. Вердиктом явились лишение всех прав состояния и ссылка в каторжные работы на 10 лет.

Ее подельник Моисеенко, против которого не было собрано каких-либо улик, заслужил административную высылку за пределы Европейской части Российской империи. Оный Моисеенко, законным порядком женившись на осужденной Марии Беневской, последовал за ней в Восточную Сибирь.

ПОКАЗАНО, КАК СКАЗАНО

Пристойные и ясные для осознания жест или мимика, тем более глобально распространенные, не возникают как изобретение определенной личности. Зачастую они - коллективный продукт, испытавший массовую апробацию.

Таково, например, всемирно известное безгласное проявление торжества: оттопыренные «галочкой» указательный и средний пальцы человека, привлекшего к себе общее внимание. Авторство жеста традиционно приписывается сэру Уинстону Черчиллю, якобы символизировавшему этим веру в победу отстаиваемого дела: «Victory!»

Однако ряд зарубежных историков придерживается на этот счет иной версии. Они напоминают, что в ходе Столетней войны Англии с Францией (1337-1453 годы) решающим аргументом британцев оказались полки лучников. Их меткими стрелами буквально выкашивались шеренги атакующего неприятеля.

Поэтому французы, захватив пленных, выявляли среди них лучников по мозолям от тетивы и безжалостно отсекали натруженные рабочие пальцы. Массовые экзекуции возымели результат: Альбион капитулировал, лишившись всех территориальных завоеваний на материке.

Демонстрация же двух уцелевших пальцев осталась у англичан символом их несломленного боевого духа.

Такую версию не оспорил бы и сам господин Уинстон Черчилль. Недаром он, первый внук седьмого герцога Мальборо, любил утверждать: «По свету ходит чудовищное количество лживых домыслов. И самое чудовищное, что половина из них - сущая правда».

по материалам: Н. Николаевой, Б. Савинкова

Анатолий Шестопалов