Как заголяла сталь

БРАДСТВО НАРОДОВ

Первым из отмеченных историей народов, боровшихся с оволосением мужского лица, считаются египтяне. По свидетельству Геродота, жители страны пирамид брились по несколько раз в день. Хотя, при всей нетерпимости египтян к физиономической растительности, подбородки жрецов и фараонов были отнюдь не голы. Напротив, их всегда дополняла этакая удлиненная формация, запечатленная даже на погребальных масках. То был муляж из шерсти либо войлока, иногда с золочеными нитями, полагавшийся высокопоставленным египтянам для обозначения их статуса.

Подобную штуку носили даже царицы. Но зачем? А затем, что борода изначально, хоть и подспудно, олицетворяет власть. И той, и другой лишены слабость и юность, но обе присущи сильным, мудрым и главным.

От египтян эту идею унаследовали другие. Греки считали бородатых римлян времен республики дикими варварами. Затем, когда римляне и сами начали бриться, варварами (по латыни «barbari» - «бородатые»), числились уже окружающие малоцивилизованные народы.

Приплюсуем сюда мифы о героях, сила которых зижделась в волосах. Библейский Самсон - «назорей Божий», то есть человек, давший обет не стричься - лишился силы, когда женская длань осквернила его лик ножницами. Христианский ритуал пострижения в монахи означал крайнее смирение и подчинение.

Как и наоборот: харизмы пассионарных лидеров - коммуниста Фиделя и исламиста Усамы - неотделимы от их внешности. А бороды обоих лишь подчеркивают несгибаемую убежденность в правоте избранного дела.

БРИТЬ ИЛИ НЕ БРИТЬ...

Цивилизация - это законопослушание. Нельзя жить в современном мире, не признавая юридических правил и социальных установок. А посему, господа хиппи, йоги и робинзоны, возвращаясь в суету общества, заверните к цирюльнику.

Но где баланс между нечесаным самцом и утонченным метросексуалом? Ведь не секрет, что женский пол, бывает, предпочтет ухоженной внешности эстета щетинистые скулы грубоватого рейнджера. Тем более, что внешние признаки естественной мужественности однозначно поощряют три мировых конфессии: ислам, иудаизм и христианство...

Ответ явственно рисуется как сумма исторических наблюдений: в стабильные эпохи и в сильных государствах бритый подбородок обычно выступал вне конкуренции. Но стоило заняться хмурому утру либо нагрянуть вихрям враждебным, как в моду сразу входила борода. Так заросшие и бритые иконы стиля относительно регулярно чередовались в такт мировым потрясениям.

Что до нашего времени, то оно изыскало удобный компромисс: живописную щетину или легкую небритость, зовите как угодно. Тут и анархическая свобода от установленного фэйс-контроля, и избавление от негласной мужской ответственности в широком плане. Никакого подчинения авторитетам, но и никаких претензий на лидерство. Этакая вещь в себе, Джеймс Бонд в свободном полете.

В ряд вольных щетиноносцев гармонично влились и молодые российские олигархи, тот же Роман Абрамович. Сия «младая поросль» как бы провозглашает личное кредо: «Я свободен и богат, но мои амбиции простираются лишь в рамках частных интересов».

Однако вернемся к чутью подиумных синоптиков. В прошлом году они отрядили на дефиле бородатых манекенщиков. А в нынешнем Лондон содрогнулся от погромов, чинимых цветочками из теплиц его иммигрантской диаспоры. Потянуло ветром перемен, которого везде и в любые эпохи следует опасаться.

ЗАБРАЛИ ТЕПЛЕНЬКОГО

Стальной инструмент человека хладнокровно карнает руно и братьев наших меньших. Да еще снимает по два настрига в год, как с ангорской козы. Эта порода была выведена в Центральной Анатолии, близ города Ангора (так в древности именовалась Анкара).

Когда пух здешних коз начал завоевывать мировые рынки, ушлые конкуренты быстро освоили производство разнородных имитаций. Вплоть до породы кроликов, чей мех на вид и ощупь сходил за ангорский. Турки спохватились, но поздно: ангорой в мире квалифицировали уже все подряд.

Тогда действительно оригинальной шерсти пришлось срочно искать новый ярлык. Таковым выбрали арабское слово «му хайяр» - «отборный», которое в европейских языках переиначилось на знакомый нам «мохер».

Известен пример и совершенно обратного толка. Жившие в Андах индейцы одомашнили местную породу лам - «альпака» - около 6000 лет назад, но образовавшееся уже в новой истории государство Перу, на чьей территории велась естественная селекция, до 1990 года категорически запрещало вывоз этих животных.

Столь драконовская мера имела экономические резоны: по сей день в США цена на одну живую альпака, в зависимости от возраста и состояния индивида, колеблется от $10000 до $60000, тогда как в Перу эти суммы десятикратно ниже.

Уникальность меха этого животного в том, что на морозе его шерстинки расширяются, а в жару сужаются, вопреки законам классической физики. Такая реакция ворсинок сохраняет либо отводит тепло несравненно интенсивнее, чем руна других животных.

Подобные качества шкуры альпака оформились в ходе сочетания природных условий существования вида: дневной температуры плюс 24 градуса и ночной - минус 20 градусов. Ну и корма: единственной пищей альпака служит сорт травы, произрастающей лишь в перуанских Андах.

Неудивительно, что ныне в Европе свитер из викуньи, особо ценимой разновидности альпака, стоит 3500 долларов. Нашего брата такая цена бросила бы в жар на любом морозе.

по материалам: А. Лядова, А. Алексенко, И. Стрельцова, Р.Н. Флорес

Анатолий Шестопалов