Ко второму десятилетию ХVIII в. Россия уже обеспечивала свои потребности в черном металле. На одного жителя империи в год приходилось 2,5 кг отлитого из руды чугуна, что соответствовало европейской норме (исключая Швецию как производителя и Англию как потребителя).

Организованная Петром I в 1719-м Горная коллегия издала специальный указ о Берг-привилегиях. В указе говорилось: «Соизволяем всем и каждому, любого чина и звания, во всех местах, хоть на собственных, хоть на чужих землях, безбранно искать, копать, плавить, варить и чистить всякие металлы, сиречь золото, серебро, медь, олово, свинец, железо, также и минералов».

По этой Берг-привилегии, хозяин имел приоритет в разработках обладаемых им недр лишь при условии выказанной к тому собственной инициативы. В её отсутствие он был вынужден терпеть на своих землях чужие разработки, довольствуясь с того лишь трехпроцентной прибылью. Утайка месторождения, как и чинимые помехи в его эксплуатации, могли повлечь конфискацию имения и даже смертный вердикт его хозяину.

Разрешение на постройку горного завода давалось после исследования рудных образцов Берг-комиссией. В ряде случаев государство могло дать необходимый для обустройства завода кредит. Предпринимателю вменялось сдавать в казну десятую часть валовой продукции. Но эта обязанность налагалась лишь по прошествии стартовой убыточной фазы работ.

Названные Берг-привилегии действовали более шестидесяти лет и оказались ликвидированы только Манифестом 1782 года. Лишь с этого времени российские территории, передаваемые в частную собственность, обретали истинную неприкосновенность.

Вдобавок, после заключения Кучук-Кайнардского мира (1774 г.), Босфор и Дарданеллы открылись для русской торговли. Договоры на импорт отечественного металла были заключены с Грецией, Персией, Францией, Англией и даже с США. Рекордный объём уральского железа (63 тыс. т), качеством не худшего, чем лучшее в мире шведское, в 1794-м был экспортирован.

Но в конце XVIII века грянула металлургическая революция в Англии. Возможность использовать каменный уголь вместо древесного быстро наделила эту страну званием крупнейшего в мире и обработчика, и добытчика черного металла. А Россия в лице Британии обрела вместо главного потребителя чугунного литья столь же значимого доменного конкурента.

К середине 1800-х идея рейдерского захвата причерноморских территорий обрела настоятельную актуальность. В 1848 отношения нашей империи с Турцией крайне ухудшились, что грозило захлопнуть российский водный путь в Средиземноморье. По предложению адмирала М.П.Лазарева был одобрен и разработан план десантной операции захвата Черноморским флотом проливов Босфор и Дарданеллы. Её финансирование исчислялось 800.000 рублей серебром. В 1850-е все было готово для начала экспедиции, но приказа из Главного морского штаба флот так и не дождался.

Зато в ноябре 1853-го турецкая эскадра под командованием вице-адмирара Осман-паши и английского советника А. Слейда отправилась высаживать мусульманский десант в р-н Сухуми и Поти. Шторм заставил азиатов укрыться в Синопской бухте.

Там их и заблокировала крейсировавшая эскадра адмирала Нахимова. Произошедший 17 ноября Синопский бой вошёл в историю как гимн российской морской доблести. Турки потеряли 15 кораблей из 16 и около 3 тысяч убитыми и ранеными. Наши потери в людях были десятикратно меньшими, а все корабли остались на плаву. Залогом такого успеха оказалось первое использование нахимовцами разрывных бомб с ударным взрывателем конструкции русского артиллериста генерал-лейтенанта Лехнера.

Британия, почуяв в разгроме Турции угрозу своим колониям на Востоке, заспешила на помощь сынам Аллаха. Не прошло и месяца, как англо-французский флот вошел в Черное море «для защиты мирного судоходства» (формулировка, удивительно живучая по сей день). А 16 марта 1854-го Лондон и Париж объявили России войну, названную потом Крымской.

Её плачевный для Отечества финал известен. Однако не падение Севастополя явилось толчком к капитуляции, нет. Ведь даже сдача Москвы в 1812-м не оказалась такой причиной. Точку в Чернорморской кампании 1854-1855 годов поставила судовая броня, чья громкая премьера состоялась у российского укрепления Кинбурн.Ныне этот былой прибрежный форт в устье Днепра именуется как п.г.т. Геройское Херсонской области. А в бытность Кинбурном здешние орудия 14 октября 1855-го отражали натиск явившейся сюда англо-французской эскадры.

И ни один из монолитных или разрывных снарядов, выпущенных почти в упор, не пробил забронированных трюмов французских плавучих батарей «Лавэ», «Девастасьон» и «Тоннант».

Эффект неуязвимости противника был так ощутим, что Россия сразу запросила мира. Ибо «намек» был слишком прозрачным: дальнейшей целью французских батарей, окованных четырехдюймовым железом, мог оказаться Кронштадт или даже Петербург. И ответить на такой жест в ту годину было абсолютно нечем - эпоха крупных, но деревянных судов завершилась в одночасье.

Жаль, но совмещенное устье Днепра и Южного Буга печально знаменито для русского флота не одной лишь трагедией Кинбурна. В Николаеве, расположенном на 50 км севернее этого форта, закончил свои дни капитан 1-го ранга А. И. Казарский, легендарный командир героического брига «Меркурий» в русско-турецкой войне 1828-1829 гг.

Тогда его корабль, будучи окружен превосходящей эскадрой неприятеля, смело вступил в бой с линкором врага, искусным маневром вырвался из кольца и поврежденный, но не опустивший Андреевский флаг, добрался до Севастополя. Подвиг брига «Меркурий» состоялся в дни позорной капитуляции перед турками фрегата «Рафаил», сдавшегося без боя из-за малодушия его капитана. Зато А. И. Казарский с экипажем «Меркурия» смыли темное пятно с репутации наших матросов.

Будучи не только смелым, но и кристально честным, герой уже в мирные дни поклялся искоренить чиновничье воровство на флоте. И, увы, в 1833-м был смертельно отравлен за трапезой в доме коменданта Николаевского порта, куда прибыл для ревизии. И это при том, что А. И. Казарский тогда уже являлся флигель-адъютантом самого императора Николая I...

по материалам Н. Беспаловой, С. Павленко