Храмота наук

РАЗОЧАРОВАННЫЙ СТРАННИК

Вашему вниманию мы предлагаем небольшую, но характерную часть тех «Писем издалека»:

«Место действия – Оксфорд. Время – середина нулевых. Я, сын российских иммигрантов в Великобритании, готовлюсь ко вступительному собеседованию на факультет истории. Вокруг мрачно корпят над листочками мои конкуренты, все – коренные англичане. Готический зал пропитан страхом.

Доставшийся вопрос о правлении Карла І для меня – темный лес. Но мой отец – программист из Черноголовки, вот уже сколько лет работающий в интернет-кафе в Бирмингеме. И я вижу, что в зале нет ни единого представителя университета – только перепуганные абитуриенты, ждущие, когда их имя выкрикнут из-за двери. Тут ко мне снисходит озарение. Как можно спокойнее покидаю зал, через дворик иду на улицу и ныряю под вывеску ближайшего интернет-кафе, продублированную арабской вязью. За полчаса с монитора узнаю требуемую информацию о Карле І и смежной тематике, плюс еще успеваю вернуться к резной двери в тот момент, когда из-за нее слышится мое имя.

А через неделю письмо на гербовой бумаге извещает меня об успешном поступлении в Оксфорд.

...Но в его стенах я быстро понимаю, что ошибочно гордился вступительным объегориванием учреждения с тысячелетней закалкой. Разумеется, здесь сработали иные механизмы.

Оксфорд – это инкубатор, производящий английскую элиту из поставляемых в него светлых аристократических голов англиканского вероисповедания. Вся остальная принятая абитура – лишь уступки реалиям мировой деградации, постепенно навязавшей Оксфорду чад расплодившихся нуворишей, колониальных царьков, а также католиков, безбожников, женщин, разноцветных иммигрантов, представителей среднего и даже рабочего классов.

Но империя все равно нанесет ответный удар. Вся эта навязанная извне половина - «талантливые студенты из неблагополучных семей» - равноправно прокрутится в инкубаторе три года, напоследок сфотографируется с дипломом и вернется в среду, их родившую. Зато недавние аристократические соседи по общежитию уйдут в дальнее плавание по коридорам власти. Больше обе половины никогда не пересекутся.

И еще одна жертва, принесенная государством в угоду демократическому разгулу. Дело в том, что в Оксфорде теперь не один университет, а целых два: знаменитый на весь мир Oxford University и ничем не выдающийся Oxford Brookes University, построенный в 1990-х. Первый – это конфедерация разбросанных по городу сорока колледжей, объединенных единым кодексом и приемной комиссией. А второй – скороспелая учебка для лавины студентов из всех уголков бывшего СССР. Разлетаясь по домам, эти выпускники честно скажут, что «окончили Оксфорд». А кому в Азербайджане придет в голову, что такой университет не один?

Впрочем, и академические сорок колледжей отличаются друг от друга уровнем престижности, архитектурой, финансовой базой и даже сексуальной ориентацией. Например, если консервативному колледжу Christ Church принадлежит отрезок Темзы для соревнований по гребле, картинная галерея живописных шедевров и готический собор, то у либерального обшарпанного Templeton даже не хватает денег на канцпринадлежности.

...К фундаментальным наукам, преподаваемым в Оксфорде, относятся и нелицеприятные – пьянство и драки. Пить здесь не умеют, хотя пьют нечеловечески много. Это, а также наличие четырех сил, и приводит к дракам. Кроме ненавистных туристов, студентов из элиты и студентов из среднего класса, еще имеется 100-тысячное местное население, в основном с рабочих окраин. Местные уже сотни лет обслуживают горстку приезжих умников, отсюда и генетическая неприязнь.

К занимательной социологии адресует и негласный бисексуализм английской элиты. И хоть половая всеядность аристократии в духе лорда Байрона скорее подразумевается, чем декларируется, она восходит все к тем же частным школам и мужским пансионам с их традициями дедовщины, инициации и повсеместным культом Древней Греции. Можно утверждать, что в великосветских кругах Англии эта школьно-университетская фаза неразборчивости до сих пор считается естественной частью становления мужчины. Как и последующая неизбежная женитьба на благородной девице из женского пансиона с целью достойного продолжения рода.

...Внимательный читатель заметит, что, по моему социальному статусу иммигранта, я никак не мог бы называться сведущим в данных вопросах. Читатель прав, но забывает о единственном факторе, объединяющем, пусть и на сверхкороткое время, классы и нации. Этот фактор – наркота.

В середине 2000-х годов унция марихуаны, продаваемой на юге Англии по четвертинкам, приносила около 140 фунтов. Тогда как в Бирмингеме унция нормального стаффа, взятого у бывших одноклассников, стоила мне 40 фунтов. Я поразмыслил над этой формулой, прикинул стоимость месячного автобусного проезда и взялся за дело. Родители были рады (хоть и удивлены) видеть меня дома каждый второй уикенд.

Первые 2 грамма я продал Алистеру, выпускнику Итона. Его отец был в прошлом советником министра Джона Мейджора. Уже со второго триместра Алистер брал у меня по пол-унции в неделю и скоро перестал ходить на лекции. Зато он познакомил меня со своим кругом друзей.

Аристократы оказались начисто лишены прививаемых жизнью в городе урбанистских инстинктов, и мой бизнес процветал. Я врубился в тему. Им нужен был не только поставщик травы, а «curiosity” - вызывающий интерес объект, который можно показать скучающим друзьям: русский барыга, да еще из Бирмингема!

Спрос рождает предложение. Я остригся налысо, вернул себе убедительный акцент, стал материться по-русски и травить бесконечные непристойности.

Успех превзошел мои ожидания. Через месяц я понял, что оборот травы и денег становится небезопасным, а моя личность — своей в доску для обдолбанной золотой молодежи.

...Проучился я в Оксфорде, как и поступил — счастливо. Моего поставщика дури посадили. Алистера отчислили. Я сдал экзамены и получил третью степень — худший из здешних дипломов. Разумеется, вне Оксфорда данная градация никого не волнует. Слова «диплом Оксфорда» и так вызывают священный трепет.

Говорят, образование — это то, что остается, когда забываешь все, чему учили. Со мной осталось умение продавать траву и играть опереточного русского. Я понял, что социальное неравенство — это правильно и хорошо.

И еще я понял, хоть и не обрел значимых связей в английской элите: в следующей жизни, если она бывает, я поступлю в Лондонскую школу экономики...»

ТОТ АДРЕС — СОВЕТСКИЙ СОЮЗ

Напоследок — короткие рефлексии по данной исповеди. Вашему автору известны иные достоверные факты уже от иного анонима, 40 лет назад, честно получившего вузовский диплом ДПИ (Донецкого политехнического института)

За 5-летний курс стационарного обучения рядовой студент (а других и не было) мог пропустить в учебном году не более 10-ти часов лекций или практических занятий. Позже по непрослушанным темам штрафник экзаменовался на консультациях.

Поводом для неумолимого отчисления из ВУЗа могли быть:

- Неотработанный пропуск лекционных или практических часов.

- Непересданный до следующей сессии зачет либо экзамен.

- В текущей сессии - 3 и более экзаменационных «неудов».

- Попадание студента в вытрезвитель или задержание его милицией (хоть в Донецке, хоть где бы то ни было).

О взятках поборах, а также других финансовых, академических либо организационных нарушениях в стенах прежнего ДПИ наш земляк-аноним и слыхом не слыхивал все 5 лет обучения за государственный счет.

по материалам: «Gentlemen’s Quarterly»

Анатолий Шестопалов