Страх и риск

ПРАВИЛА И ТРАДИЦИИ

Сегодня знаменитая компания участвует в любых, не запрещенных законами, рисках: здесь можно застраховать атомную электростанцию или заключить пари о том, что в урочный час в каком-то месте не польет дождь. В последнем случае к полису вам любезно присовокупят дождемер.

Хотя даже в Ллойде не производят долгосрочного страхования жизни: земной путь смертного, увы - всегда неоправданный риск.

Собственно, Ллойд - это даже не компания, а международный рынок страхового дела, и, главное, - наипервейшая база конъюнктурных сведений. Члены данного общества, независимые юридические лица -конкурируют между собой, получают частные прибыли и несут свои убытки.

Это - базарная площадь, где торгуют полисами. Членство в обществе требует соответствия установленным стандартам - причем, не только финансовым. Партнеры обязаны помещать все обретенные премии в Кредитный фонд, откуда можно брать лишь долю прибыли. Взносами же существует и Центральный гарантийный фонд. Кроме того, ни один компаньон не имеет права оперировать непосредственно с клиентами: для этого выступают 220 утвержденных маклеров, соблюдающих интересы обратившейся стороны.

Поражает фанатическая приверженность традициям - при ежегодном оформлении свыше 2 млн. полисов. В память о цитадели общества -кофейне Ллойда - современные штатные сотрудники носят ливреи времен Якова II, именуясь "официантами". Ежедневно вывешиваемый перечень потерпевших бедствие судов доныне выводится от руки, а записи в книгу учета бедствий заносятся гусиным пером.

Даже конторы членов компании называются "креслами" - когда-то в кофейне имелись деловые кабинеты, отгороженные от зала высокими спинками резных стульев.

ИСТОКИ

Изначально славное заведение находилось на Тауэр-стрит близ Темзы, отчего клиентуру составляли, в основном, судовладельцы, капитаны, банкиры и купцы. Известно, что хозяин бесплатно предоставлял посетителям гусиные перья, чернила и бумагу. Со временем на стене таверны замаячил рукописный листок - "Ллойдс ньюс", несший информацию из сфер, интересующих достойное собрание. Правда, после публикации неверных сведений о заседании палаты лордов издание прикрыли.

Оно воскресло к 1734 году, обернувшись ежедневной "Ллойдс лист" -выходящей до нынешней поры старейшей газетой Лондона.

Со временем кофейня переместилась на Ломбард-стрит, а после кончины хозяина - обосновалась в одном из строений Попс-хэд-аллей.

Здесь заведение стало настоящим частным клубом: оно полностью контролировалось клиентурой, и люди, далекие от мореплавания, просто не имели туда доступа. Зато человек, желавший застраховать свое имущество, легко мог найти здесь готовых на риск джентльменов. Это было значительно удобнее, чем искать страховщиков-одиночек по всему Лондону.

В 1720 году британское правительство, само того не желая, оказало Ллойду неоценимую услугу - даровало хартию на монопольные операции Лондонской и Королевской биржевым корпорациям.

В 1774 году общество переехало в здание Королевской биржи, где стало избирать существующий доныне Комитет членов, руководящий деятельностью полутора тысяч агентов корпорации по всему свету. Процветанию способствовала дальновидная политика, диктующая грамотные шаги. В условиях, когда ни одно из государств не могло выделить средства для помощи жертвам постоянных войн, страховщики Ллойда учредили для этой цели специальный фонд. Нареченный "Патриотическим", он собирается по подписке и существует до настоящего времени.

В период англо-французской войны 1793 года из этого фонда британское Адмиралтейство получило 190 тысяч фунтов стерлингов -за суда, потопленные французами.

На недосягаемую высоту поднялась международная репутация Ллойда в 1906 году, после землетрясения и пожара Сан-Франциско, уничтоживших имущество стоимостью $350 млн. В результате бедствия американские страховщики прогорели один за другим, тогда как их британский конкурент без промедления и сполна выплатил все суммы по каждому договору.

ИМУЩЕСТВЕННОЕ ПРАВО

В раннем средневековье все материальные ценности с погибшего корабля, находившиеся в море или выброшенные на берег, считались в Англии собственностью короны.

Затем выпущенный Эдвардом I Вестминстерский статут ограничил владение лишь невостребованным имуществом с потерпевших бедствие судов.

Эдвард III пошел дальше. По его закону, юрисдикция на бесхозное добро с кораблей, погибших в открытом океане, передавалась Адмиралтейству, а все, выброшенное на берег - отходило местным властям.

В последующие века практика морских судов пополнилась обычаем присуждать вознаграждения лицам, старающимся предотвратить бедствие. Это вызывалось участившимися вдоль британского побережья случаями злоумышленных действий с целью овладения богатством потерпевших. В 1753 г. король Георг II вынужден был даже объявить "фелонией" - злодейством - постановку фальшивых маяков, заманивающих суда на подводные скалы, а также любые акции, препятствующие спасению людей с тонущих плавсредств.

Даже в более поздние и, как считается, более гуманные времена, монарху Георгу III пришлось издать закон против лодочников, обрезавших якорные канаты в гаванях и на реках. Злоумышленники продавали украденные якоря, а также покушались на скарб сорванных с прикола и выброшенных на отмель судов.

В 1882 году общество Ллойда сформулировало принцип "Без спасения нет вознаграждения", положенный в основу всех договоров об аварийных работах. Претерпев незначительное редактирование, эта концепция до сих пор широко используется по всему свету.

Сегодня в собственность Ллойда переходят все ставшие жертвами кораблекрушений суда, по которым выплачивается страховка. При этом договор со спасателями считается действительным, даже если он оформлен после оказания ими соответствующих услуг. Соглашение может быть написано от руки на обычном листе бумаги, и даже радиограмма терпящих бедствие, принятая оператором, становится стандартным договором.

Таким образом, объединение Ллойда оказывает заметное влияние на безопасность судовождения. И, хотя половину всех доходов ассоциация получает от иных страховых сделок, ее сердце по-прежнему остается морским.

КОЛОКОЛ РОКА

В кофейне на Тауэр-стрит все объявления делал звонкоголосый мальчик, взбиравшийся на специальную трибуну. В наши дни его функцию выполняет особое должностное лицо - глашатай, называющий имена маклеров, приглашаемых для сделки определенного рода. Необходимость в таком лице очевидна, поскольку у Ллойда насчитывается 220 маклеров и свыше 6 тыс. страховщиков.

Перед важными сообщениями глашатай бьет в подвешенный над трибуной колокол с затонувшего два века назад судна "Лютин". Один удар предваряет весть добрую, два - дурную. Иногда колокол бьет три раза. Это значит, что судно, доселе слывшее пропавшим без вести - погибло, и придется трясти мошной, выплачивая страховку.

В эпоху парусного флота зловещий атрибут получил название "колокол рока" - ибо, как правило, не предвещал ничего хорошего.

Ныне он почти бездействует, но в годы Второй мировой войны его звон не раз останавливал дыхание всех присутствующих.

А однажды - вызвал бурю телячьей радости почтенных джентльменов, принеся весть о гибели непотопляемого германского линкора "Бисмарк". Этот флагман угрожал морским конвоям Британии, как лиса курятнику, и поднял ставки премий Ллойда до небывалой отметки - $25 за каждые $100 страхуемого имущества. Весть о потоплении "Бисмарка" через три секунды уменьшила цифру ставок до 10 долларов.

Блестяще подтвердился философский постулат: "Политика есть сконцентрированная экономика. А война - продолжение политики другими средствами".

СОКРОВИЩА

"Лютин", 32-пушечный фрегат, навсегда вошел в историю знаменитых кораблекрушений. 10 октября 1799 года он врезался в песчаную отмель коварного, вечно меняющего свои очертания голландского Зюдер Зее. Трюмы погибшего отягощали слитки золота, серебра и звонкая монета - на сумму 1 млн. 175 тыс. фунтов стерлингов. Потрясенные случившимся, пайщики Ллойда выплатили страховку и стали изыскивать пути спасения, чего можно, с затонувшего корабля.

Однако их надеждам не суждено было оправдаться. Под десятиметровой глубиной находились ненасытные движущиеся пески, жадно поглотившие свою добычу. Не помогли землесосы и кессоны. К 1908 году удалось поднять лишь 44 тыс. фт. ст., судовой колокол, несколько пушек и 100 кг дерева.

Пушки подарили муниципалитету Лондона. Компании Ллойда достались половина суммы, "колокол рока" да массивные стол с резным креслом, изготовленные из добытого мореного дуба.

Остальные сокровища и сейчас лежат на глубине 12 м под шестиметровым слоем песка.

Однако море бывает способно отдавать захваченное. Именно так произошло с самым дорогим морским кладом со времен галеонов конкистадоров. В январе 1917-го, у побережья Ирландии, на дно пошел крейсер "Лаурентик", унеся жизни 354 человек и 43 тонны золота. По тогдашним расценкам, на 40-метровой глубине оказались 5 млн. фт. ст. - своего рода рекорд!

Через семь лет из 3211 затонувших слитков не поднятыми остались всего 25. Спасатели не чаяли такого везения - расходы по операции составили едва 2,5% стоимости возвращенных богатств. Однако заключенный перед началом работ договор был соблюден скрупулезно: водолазы, как обещано, получили обусловленную групповую премию.

Исключение сделали только для единственного из них: он за день, без чьей-либо помощи, отправил наверх золота на 45 тысяч фунтов. Водолаз действительно получил награду: судовладельцы щедро вручили ему блок сигарет.

...Во все дни на океанских просторах - с их грохотом волн, криком чаек, мраком глубин - человека подстерегает многое. Судьба, невезение, погода, боги, сколько бы их ни было, сам океан -объединяются против людей в злобном сговоре.

Но всех, связавших себя с морем страхом и риском - финансовых мазохистов, авантюристов, искателей славы и денег - роднит одно чувство: ненависть ко враждебным стихиям. Которая подспудно является скрытой любовью к ним.