Я тебя породил...

РАЗНОГЛАСИЯ

Конфликт Алексея Петровича, наследника престола, с отцом-императором возник из-за борьбы вокруг российских преобразований. Младшему Романову пришлось бежать за границу. Стояла весна 1717-го - тридцать пятый год царствования Петра Великого. Огорченный сыном, император посетовал у могилы кардинала Ришелье, во время пребывания в Париже: "О великий министр! Я отдал бы тебе половину своего царства, только научи - как управлять другою половиною?"

Тем временем Алексей уже пребывал под защитой близкого родственника семьи - германского кайзера Карла VI. Последний приютил молодого человека в тирольском замке Эренберг, а затем переправил еще дальше - в Неаполь. Там беглеца скрыли стены городской крепости с надежным караулом. Большого труда стоил российскому самодержцу обмен письмами со своим великовозрастным отпрыском. Который, однако же, не обнаруживал твердого покаяния.

МИССИЯ

Царь Петр востребовал ослушника пред свои очи ясные. Для сей комиссии нашелся исполнитель - капитан Румянцев, этакий российский д'Артаньян. Впрочем, он мог исполнить даже больше, чем знаменитый гасконец.

В паре с капитаном император послал на задание Петра Андреевича Толстого, тайного советника своего двора (прапрадеда Л. Н. Толстого). Министру отводилась миссия официальных переговоров с высокими персонами. Когда-то в молодости был Толстой в заговоре против Государя, но уцелел - царь, прознав, сорвал с него парик и треснул в ухо: "Эх, голова! Не будь настолько ты умна - давно была б отсечена!"

Командированные получили секретное и весьма грозное письмо Петра I кайзеру Карлу VI. Оно содержало требование "режительной резолюции" насчет возвращения Алексея, ради "дальнейшего воспринятия к беглецу своих мер".

Венский двор всполошился. Русский царь вполне мог ворваться в Богемию, где опасная чернь легко бы к нему пристала.

В конце концов, германский император позволил гонцам отправиться в Неаполь для свидания с Алексеем.

УСПЕХ

Тайный советник и капитан сделали невозможное: два месяца длилась операция с применением всех видов давления. Они обещали сыну отцово прощение; подкупили каждого вокруг; уговорили повлиять на царевича его любовницу - простую девку Ефросинью. Наконец, даже австрийские власти обуял страх пред угрозой вторжения армии Петра. В результате 4.10.1717 Алексей написал отцу: "Всемилостивый Государь-батюшка! Надеяся на обещание, полагаю себя в волю вашу и с присланными поеду из Неаполя на сих днях к тебе, Государю, в Санкт-Петербург. Всенижайший непотребный раб и недостойный называться сыном - Алексей".

Царевич сдался. На последней перед границей австрийской станции он подтвердил слугам кайзера добровольные побуждения.

ПУТИ ГОСПОДНИ

3 февраля 1718 царевич отрекся от права на трон и обрел родительское прощение. Сообщников, коим таковое не сулилось, Алексей выдал, но не всех.

Судьи опросили представителей разных групп и сословий. Духовенство благословило слуг Фемиды "решать, как Божья рука тебя клонит". Гражданские же чины единогласно сошлись, что царевич достоин "жизнии лишенья".

Приговор подписали 127 человек, среди которых были Александр Меншиков; тайный советник Толстой; гвардии капитан Румянцев.

Вскоре, приказом Государя, на нескольких языках большим тиражом напечатали "Объявление" и "Разыскное дело": царь не желал, чтобы наказание сыну было тайным.

Сам он приговор еще не утверждал, что позволяло надеяться на отмену казни.

Однако дальнейшие события обманули чаяния. Разные источники дали потом свои версии происшедшего.

- Из "Поденных записок дел князя Меншикова: "1718, 26 июня. Его светлость, прибыв в дом свой, лег опочивать. День был при солнечном сиянии, с тихим ветром. Тогда же Алексей Петрович со света сего в вечную жизнь переселился.

...За гробом царевича изволил идти Его царское Величество, за ним -прочие знатные персоны. А потом шла Ее Величество государыня, а с нею - вышеописанных персон жены".

- Из официального сообщения: "Узнав о приговоре, царевич впал в беспамятство. Рассуждение о такой печальной смерти столь в его сердце укоренилось, что не мог уже в прежнее здравие прийти...

По причащению великих тайн и скончался".

- Из донесения австрийского резидента Плейера: "В день смерти было у него высшее духовенство и князь Меншиков. В крепость никого не пускали, а перед вечером ее заперли. Голландский плотник, работавший на новой башне и оставшийся там незамеченным, вечером видел сверху в пыточном каземате головы каких-то людей и рассказал о том своей теще. Труп кронпринца положен в простой гроб из плохих досок; голова прикрыта, а шея обвязана платком со складками".

...Так закончилась на 29-м году жизнь царевича Алексея. В многотомных "Деяниях Петра Великого" эпизод сей приобрел следующее толкование: "Слезы безутешного родителя и сокрушение его доказывают, что он намерения не имел казнить сына. Суд был произведен, дабы вызвать в царевиче страх следовать впредь заблуждения стезями...

Увы - наследник, пронявшись, умер от огорчения".

ДЕЛА ЛЮДСКИЕ

Вскоре после этих событий русский д'Артаньян - А. Румянцев - был услан за границу для вершения прочих славных дел. За кордоном и прошла почти вся его бурная семидесятилетняя жизнь.

Мимоходом гвардеец успел произвести законного потомка - будущего фельдмаршала Румянцева-Задунайского, из библиотеки которого началась знаменитая Ленинка в Москве, а коллекция выросла в Румянцевский музей.

Тайного советника П. А. Толстого пороли кнутом и сослали в Соловецкий монастырь, где он и умер. Было это уже после екатерининских времен, при Петре II - сыне царевича Алексея.

Памятное судебное дело меж тем лежало запечатанным в секретном государственном архиве.

Лишь в 1858 году разбуженный Герцен опубликовал в "Полярной звезде" тайное письмо-признание капитана Румянцева: "В первом часу пополуночи Толстой, я, генерал-поручик Бутурлин и лейб-гвардии майор Ушаков секретное приказание выслушали. Государь Петр плакал, но заявил: "Не хочу поругать царскую кровь прилюдною казнию, но да свершится все тихо, якобы от естества. Идите и исполните...".

...В камере Бутурлин, попре хулы наследника, воззвал к Господу, с чем Алексея на ложе и повалили, главу его пуховиками пригнетая. А как свершилось, мы тело, словно к дреме, уложили. С чем, помоляся Богу о душе, тихо вышли. Гласна стала близ полудня, июня 26-го, та смерть, как от сердечного пострела..."

В эпоху царствования Романовых это признание всячески опровергалось и замалчивалось. А позже, в разгоревшейся борьбе классов, и вовсе забылось. Заварилась новая каша - по стране покатились головы тысяч и тысяч...

ЕЩЕ ОДНО УТОЧНЕНИЕ

Много кривотолков ходило и о гибели другого царевича - сына Ивана IV Васильевича - Грозного. Основная версия сводилась к смерти от удара в голову палкой.

Истину открыло подлинное письмо царя, найденное исследователем Н. П. Лихачевым.

Настоящие события, похоже, имели следующий вид.

По обыкновению, царская семья проводила осенние месяцы в Александровской слободе.

Однажды монарх зашел в покои сына и застал неодетую сноху - Елену Шереметеву.

По тогдашним понятиям, женщина могла являться посторонним, когда на ней было не менее трех рубах. Гневный свекор безжалостно избил Елену посохом.

Однако ярость была вызвана не только безнравственным поведением ослушницы. Царевич Иван, явившийся на шум, в сердцах бросил отцу: "Ты без всякой причины упек в монастырь моих предыдущих жен, а теперь и третью уродуешь, чтобы погиб сын, носимый ею во чреве".

То, что для взора уже не было тайной, выстроило холодную логику самодержца.

Грозный не желал рождения потомка от Шереметевой. Жестокая выходка имела прогнозируемый финал: той же ночью Елена разрешилась от бремени. Единственный внук Грозного родился мертвым.

Последние месяцы государь и сына частенько и с удовольствием охаживал посохом.

Но удар душевный оказался весомей телесного. Когда на другой день после ссоры Ивану-царевичу открыли, что жена родила мертвого ребенка, он вконец надломился. Душевная боль обернулась падучей болезнью, потом - лихорадкой, а дальше - и вовсе кончиной.

Даже Грозный не чаял такого исхода. Столь трагичный финал самого царя едва не лишил рассудка. Смерть прямого наследника замкнула роковое кольцо, подорвав психику и здоровье самого монарха. Государь Иван IV Васильевич пережил сына всего на два года.

Такова извечная тяга человека стать над себе подобными, влекущая нескончаемую череду всех смертных грехов:

"Это было, есть и будет:

В людях злую алчность будят

Власть и золото,

Власть и золото..."

...А картина Репина, несмотря ни на что, остается чудесным творением.