Клара Новикова: «Все авторы, от Арканова до Жванецкого, предлагали мне переспать»

- Конечно, сначала я плакала, мне казалось, что теперь моя мечта стать актрисой никогда не осуществится. Я была на грани самоубийства! Но Фаина Соломоновна, руководитель театральной студии, сказала: «Надо идти в эстрадно-цирковое училище!» Я собралась, поступила и попала в удивительный мир! Там с меня комплексы снимали, как стружку с дерева, и раскованные студенты, и опытные педагоги.

И когда на втором курсе циркового училища я скоропалительно вышла замуж за своего однокурсника Виктора Новикова, папа находился в ступоре.

Я до знакомства с Виктором не была избалована мужским вниманием и воспринимала это как нечто вполне естественное, ведь благодаря папиным замечаниям я считала себя нескладной и некрасивой. И вдруг в меня влюбился талантливый и интересный молодой человек! Конечно, я сразу же ему ответила взаимностью! Виктор был музыкантом, играл на ударных. Когда я его впервые привела к себе домой, то мой папа посмотрел на него через зеркало и сказал: «На скрипке можно сыграть целый концерт, а что можно сыграть на барабане?» И тем не менее мы поженились.

Мой первый муж очень любил меня, и после окончания училища мы вместе гастролировали по Украине в составе бригад филармонии.

- А вы помните свой первый концерт?

- Да. Он состоялся на Подоле в клубе «Пищевик». Я тогда не могла понять, почему публика смеется невпопад. Оказалось, что в зале сидели глухонемые, и сурдопереводчица им переводила. Но меня же никто не предупредил!

Сегодня даже трудно вообразить, в каких условиях мы выступали в те годы. В нетопленых клубах, передвигаясь по бездорожью на телегах, за нищенскую оплату - 6 рублей за концерт. Но мы были молоды, а зрительский прием всегда подбадривал и согревал. Но все-таки вскоре стало ясно, что без рывка в будущее я обречена трястись на телегах всю жизнь, пока не свалюсь с очередной повозки от старости.

ПОБЕДУ НА КОНКУРСЕ РАЗДЕЛИЛА С ХАЗАНОВЫМ

- В1974 году я набралась мужества и подала документы на всесоюзный конкурс артистов эстрады. В Москве я никого не знала и боялась, что шансы мои на успех невелики. Но мне нужна была победа. Я была обязана доказать своему папе, что имею право заниматься этой профессией и могу в ней сказать свое слово.

…Он так сопротивлялся моему желанию быть актрисой, что откровенно унижал меня и не скрывал сарказма: «Как в такой семье, как наша, может вырасти актриса?» Мой отец был очень непредсказуемым: с одной стороны, он причинял мне боль, с другой - у него был отменный вкус. Он любил творчество Минакера и Мироновой, Райкина, Утесова, но представить актрисой свою дочь не мог!

На конкурс я подготовила номер по рассказу Вениамина Яковлевича Сквирского. Девочка работает кассиршей в магазине, но вся ее жизнь и работа проходят как бы в полусне, а 

все мысли и мечты - о другой, какой-то прекрасной жизни, где кругом красота, все в белых одеждах, как в Рио-де-Жанейро, и любовь сказочная. И все эти прекрасные видения то и дело прерываются грубыми окликами ненавистных покупателей, возвращающих ее к реальности. Признаться, мне и играть-то особенно не приходилось, я и сама была такой девушкой - с мечтами о другой жизни.

И вдруг оглушительный успех. Я заняла первое место, разделив его с Геннадием Хазановым, уже тогда гремевшим по стране со своим студентом кулинарного техникума. Первые дни после победы я все время боялась, что вот-вот проснусь и окажусь не в Москве, а на телеге по дороге в сельский клуб. «Боже, - повторяла я себе,- неужели это правда?»

Меня заметили, и даже суровая примадонна эстрады Мария Владимировна Миронова -мать Андрея Миронова - снизошла до того, чтобы дать мне несколько советов. Советы эти были высказаны самым суровым тоном, который сразу напомнил мне отца, и касались прежде всего моего костюма. «Что это ты, девочка, в такой нищенской короткой юбчонке?» - произнесла она строго. Ей было невдомек, что, во-первых, моя героиня-кассирша иначе и не одевалась, а во-вторых, другой одежды у меня просто не было.

Кстати этот номер мне достался не просто так: Веня был очень мной увлечен и надеялся на взаимность.

Успех на всесоюзном конкурсе заставил пересмотреть многое в моей жизни и убедил, что возвращаться в Киев значило бы поставить на себе крест. И тем не менее, скрепя сердце, я  вернулась домой. Тогда мама чуть ли не впервые в жизни сказала отцу слово поперек: «Ну, вот видишь, она же выиграла! Значит, наша дочь талантлива!» «Да, - ответил папа,- но она же не Райкин!» Что я на это могла ему возразить?

МОСКВА СЛЕЗАМ НЕ ВЕРИТ

- Кто знает, поехала бы я  второй раз в Москву, если бы не заместитель директора Москонцерта Леонидов. В 1976 году он вызвал меня в  столицу для участия в праздничных концертах во время октябрьских праздников. Я выступала на лучших концертных площадках, в Театре эстрады. И везде огромный успех. «Теперь мы тебя не отпустим», - сказали Леонидов и поддержавшее его руководство Москонцерта. И я с удовольствием их послушалась.

Мне предоставили номер в гостинице «Москва», но после окончания концертов оттуда попросили съехать, и я перебралась на чердак гостиницы. Сначала мне было страшно и безумно тяжело. Машин тогда артистам не выделяли, а я не знала, где находятся залы, в которых должна была выступать, и постоянно путала станции метро. В этом городе у меня не было ни одного знакомого человека. Тогда было нелегко, и в тот момент проще всего было вернуться к папе, маме и мужу, который на возвращении не просто настаивал - он требовал! Когда я в очередной раз собралась возвращаться в Киев, то Фаина Соломоновна по телефону мне говорила: «Клара, если вернешься, порога моего дома больше не переступишь». А ее муж ей поддакивал: «Да, Кларочка, вы в нашем доме бывать не будете!» И это на меня действовало похлеще холодного душа! И я выстояла…

Меня тогда очень выручила моя подруга Лида Яремчук. Ее киевская приятельница порекомендовала меня своей знакомой Марии Исааковне, и я у нее сняла угол. Она и стала прототипом многих моих старушек с прибабахом.

Со временем трудности не казались мне уже большой проблемой. Я видела, что впереди у меня много интересной работы, все манило и волновало. Конечно, огорчало отношение родителей и мужа, не понявших и не принявших моего решения, но желание осуществить намеченное было сильнее всего.

«ОТ СЕКСА С ЖВАНЕЦКИМ ОТКАЗАЛАСЬ... К СОЖАЛЕНИЮ"

- Тогда карьера молодых актрис зависела от оказания интимных услуг должностным лицам?

- Зависела. Донимали мужчины, от которых зависели эфиры, концерты. Я от непристойных предложений отказывалась. В ответ они мне за это по-своему мстили. Из-за чего я все получила значительно позже, чем могла.

Авторы часто предлагали «посотрудничать». В те годы вышла книга «Четверо под одной обложкой» с рассказами Курляндского, Хайта, Арканова и Горина. Каждый из них был готов очутиться со мной под одним одеялом. Они тогда были красивы, молоды, известны. Но мне почему-то казалось, что если я с автором закручу роман, то результат у нашего сотрудничества будет не тот, на который я рассчитываю. Поэтому я решила на роман с автором наложить табу!

- И Арканов вас не соблазнил?

- Нет. Аркадий Михайлович Арканов был к тому же еще и другом моего второго мужа и свидетелем на нашей свадьбе, но и это его не останавливало - он, глядя на меня, еще много лет облизывался.

- И перед Жванецким удалось устоять?

- И перед Михал Михалычем, к сожалению, устояла! Иначе бы сотрудничество не состоялось! А ведь достаточно было появиться одной маленькой искорке, и разгорелось бы такое пламя!!!.

- Почему в эпиграф своей книги вы вынесли его фразу: «Над женщиной не хочется смеяться, ее хочется смотреть!»

- Для меня Жванецкий - самая высокая планка в юморе. Его хочется читать, его хочется слушать и даже цитировать.

- Как складывалась ваша личная жизнь в Москве после оформления развода?

- Да никак, ее просто не было. Пока кто-то из критиков не упомянул мое имя в журнале «Юность». Что, мол, победительница Всесоюзного конкурса артистов эстрады Клара Новикова - молоденькая девушка, очень талантливая, и  о ней надо написать в молодежном журнале. Заведующим отделом в журнале «Юность» был уже известный тогда журналист Юрий Зерчанинов, пожелавший лично встретиться со мной для интервью. При встрече я так оробела, что едва связывала слова в предложения. Юра был намного старше меня, с уже сложившейся карьерой и связями среди известных людей в Москве. Уж не знаю, какое я произвела на него впечатление, за все годы замужества я так и не получила на это ответа. Но мы стали встречаться. Я очень благодарна Юре за то, что он ввел меня в круг московской интеллигенции, что он сделал немало для избавления меня от провинциализма, скованности, придал мне уверенности в себе, что так необходимо на сцене. И главное, мы вместе до сих пор!

- Вам не обидно, что вы прославляете фамилию своего первого мужа?

- Нет. Когда я начинала, то в Киеве о фамилии Герцер на афишах не могло быть и речи. Долго ломать голову над псевдонимом не стала. Я вышла замуж и по закону стала Новиковой. А так как после развода меня уже многие знали как Новикову, то возвращать девичью фамилию было глупо.

"ОТЕЦ ОСТАВИЛ МЕНЯ БЕЗ ВЫПУСКНОГО ПЛАТЬЯ"

- Юрий Зерчанинов похож на вашего отца?

- Нет. У папы всегда было много любовниц, о которых мама знала - он прекрасно танцевал, был душой компании, женщины его обожали. Но жили родители тяжело. Мама отцу никогда не перечила и тихо верила в то, что у меня получится стать актрисой. Она была несчастной женщиной.

Меня судьба от этого уберегла. Мы с Юрой живем по-другому. И с дочерью Машей у мужа другие отношения… Уже прошло 45 лет, но я до сих пор помню ту душевную боль, которую испытала, когда осталась без бального платья на выпускной. Так я была наказана отцом за то, что мечтала стать актрисой, а не «порядочной женщиной в белом халате». Папа считал, что у людей в белых халатах: повара, врача, чертежницы, воспитательницы в детском саду - профессии женские, а у всех прочих - нет, и его дочь должна непременно ходить в белом халате. А я, как в бреду, твердила: «Только в артистки!» «Тогда живи, как хочешь!» - отрезал накануне выпускного отец, и поскольку вопреки его воле я поступала в театральный институт, то запретил маме шить мне платье. Мама его не решилась ослушаться! И я пришла на выпускной вечер в скромном платьишке, которое при помощи Фаины Соломоновны сшила себе сама. На выпускном я выглядела хуже всех. Мама испытывала чувство неловкости, а отец был очень собой доволен. А когда я благополучно не поступила в театральный институт, папа был счастлив невероятно...

У нас другая история. Моя дочь вышла замуж в джинсах. Я была на гастролях в Израиле. Маша просто позвонила мне и во время антракта об этом сообщила. И я чуть не задохнулась от возмущения, что у нее не было красивого праздника... Что она не дождалась моего возвращения… В конце концов, я имела право присутствовать на регистрации. Так Маша мне ответила за мое пожизненное отсутствие дома.

У нас с Юрой была другая ситуация: мы пришли в загс с Машей на руках, потому что нам не с кем ее было оставить. А свидетелями у нас были режиссер Петр Фоменко и писатель Аркадий Арканов. Загсовские тетки, как увидели Машу, чуть в обморок не попадали. Когда я в те годы родила ребенка вне брака, моя мама тоже волновалась, боялась, что я останусь матерью-одиночкой.

- Какие у вас отношения с зятем?

- Сейчас зять по контракту работает во Франции, и моя дочь с ним и детьми (Анечкой и Левой) живет там. В принципе, мы находим общий язык.

"Я НЕ ВХОЖУ В КРУГ ОБЛАСКАННЫХ ПУТИНЫМ"

- Отмечают, что в России возрождается цензура…

- Остро я этого пока не чувствую, но намеки на вползание цензоров в мое творчество есть. Например, после одного выступления мне уже прямо заявили: «Политес надо соблюдать!» Что кроется за этой фразой мне, прошедшей сквозь жернова советской цензуры, объяснять не надо.

До перестройки в последний момент меня сняли с концерта, посвященного 8 Марта. Я готовила женский лирический монолог. На концерте должен был присутствовать Брежнев. И меня сняли за слово «брови», так как оно вызывало ассоциации с Леонидом Ильичом. Когда «брови» я предложила заменить словом «уши», то оказалось, что это слово - намек на КГБ. В результате, какой бы орган я не предлагала, он обязательно с чем-то отождествлялся. Меня с концерта сняли, и вместо меня выступала Татьяна Доронина.

Сейчас на правительственные концерты «разговорников» зовут все реже и реже. И приглашают тех, кто правильно шутит, то есть «обласканных». А я в круг обласканных Путиным не вхожа.

Ирина Горбасева и Татьяна Маринова